Увертливый

«Когда он прибудет?» – спросил Петр. Ему назвали время и сказали: «Ждите». Он покинул вокзал и направился влево к порталу стоящей рядом церквушки.

Галкин не любил ждать. Ожидая, он почему-то всегда нервничал. Даже засыпая, ощущал время, как некую собственность. Но когда ждал, начинало казаться, что кто-то умыкает её. Он страдал от мнительности. Чувствовал, что не совсем нормален, даже как книжный человек. Взять хотя бы Тараса. Все эти годы он думал о нем, как о друге, о старшем товарище, об эталоне – образце подражания. Но если так, то мог бы теперь при первой возможности без фокусов все ему объяснить. Но тайное чувство к Светлане все разрушало – не только в отношении с Бульбой, – вообще все на свете. Он никогда не посмел бы раскрыться. Чувствуя воспаление эгоистичной души, испытывая нелепые сложности, он продолжал свою странную игру, подвергая опасности и себя и тех, кого считал близкими, ставя в тупик и доброжелателей, и врагов.

Гондольера он увидел внезапно. Точнее, внезапно понял, что это именно он. Человека этой специальности Петя представлял себе молодым длинноногим, опереточным персонажем, распевающим баркаролы и выделывающим на корме фигурные па с длинным веслом. К церкви приближался коренастый мужик лет пятидесяти, в темно-синих брюках и такой же куртке, из-под которой выглядывала полосатая рубаха. В отличие от наших тельняшек, она имела ворот и застежку-молнию. На голове человека была светлая плоская шляпа с не очень большими, но ровными полями. Тулья была охвачена синей лентой, спускавшейся сзади подобно косичке.

Человек смотрел не прямо перед собою, а выше, как будто здоровался с храмом. Приблизившись, он быстро, но мягко перекрестился, точно погладив ладонью воздух, и только тогда посмотрел на Галкина.

– Вы заказывали?

– Да я!

– Мистер Дос?

– «Дооз!» – поправил Петя.

– «Мистер Дооз, – с долей иронии произнес гондольер, – следуйте за мной».

Они подошли к месту, где ступеньки спускались к воде. Там их ждала гондола (правильное ударение на первый слог). Тут Петя решил подшутить, отыгравшись за «долю иронии». И, когда гондольер приблизился к лодке, он должен был удивиться, заметив, что пассажир – уже на месте. Но лодочник не подал вида, только спросил: «Вы торопитесь?» Галкин сделал паузу, вспоминая нужное слово: «To some extent.» (до некоторой степени). Гондольер, опять не без доли иронии, повторил эту мысль перефразировав выражение так, как ему больше нравилось: ‘To a certain degree.’ Потом поинтересовался, куда едим, мистер Дооз. Петя был в длинном пальто, но седовласую маску китайца не надевал, лишь приклеил, для солидности усики, но, видно, и с ними казался гондольеру юнцом. «Дом святой Марии Формозы», – назвал он. «Окей!» – отозвался лодочник, берясь за единственное весло.

4.

Гондольер молчал. А Петр, засунув в ухо наушник от приемника, вслушивался в «эфир» разглядывая Большой канал и гондолу. Из путеводителя он знал, что берега «обрамлены дворцами». По определению: «Дворец – это большое и великолепное здание, выделяющееся своей архитектурой – место пребывания монарха и его семьи, здание широкого общественного назначения (Дворец пионеров, Дворец куьтуры, правосудия и прочего). Флорентийским дворцам присуща также защитная функция крепости, замка.

В Венеции все – иначе. Обрамленную дворцами излучину можно сравнить с полным ртом самых разных зубов: расколотых, одетых в фарфоровые и золотые коронки, с золотым напылением, из нержавейки, держащихся не известно на чем, сверкающих, благоухающих, прогнивших, источающих зловоние. Каждый хозяин дворца был сам по себе „монархом“, как хотел, так и выпендривался перед соседями. Но это было на столько давно, что со временем „выпендреж“ приобрел исторический флер.

Впереди – исполненный арками подпоясанный балюстрадами праздничный мост-галерея „Риалто“. А еще дальше, за двумя излучинами обещан блистательный апофеоз, только гондола туда не пойдет. Пока она мечется и порхает вокруг катеров, и водных трамвайчиков, пересекая канал по дуге, нацеливаясь в узкое горло rio на левом берегу.

Корма и нос плоскодонки полумесяцем приподняты над водой. Она не симметрична и в проекции на поверхность канала, поэтому стоящий на корме гондольер, одним веслом-рулем, закрепленным в замке (форкола) может управлять, одиннадцатиметровым чудом, будто игрушкой: то мощно посылая вперед, то, замедляя, то, направляя вспять. На носу – железный противовес (ферро) в форме стилизованной морды дракона с шестью выступами на груди. Для гондольера – это что-то вроде прицела», для захода в узкий канал и под мост. Гондола вмещает шесть человек. Ее ширина – один метр, сорок сантиметров.