Увези меня на лимузине!

– Инга! – В голосе Артура блямкнул металл. – Ты как с дедом разговариваешь! Что за капризы, в самом-то деле! Ты еще на пол упади и ногами постучи.

– Папа! – девочка покраснела. – Ты что? Я никогда так не делала. Просто я очень хочу помочь Улечке, а для этого должна знать, что происходит.

– Совершенно необязательно, – Алина мягко улыбнулась и обняла дочку, – ты и так помогаешь, когда занимаешься с Никой или гуляешь с Маем.

– С Маем теперь гораздо интереснее, – буркнула девочка, а потом, став совсем уже пунцовой, виновато посмотрела на меня: – Ой, Улечка, прости, я не хотела!

– Ничего, подружка, все наладится, не переживай, – я тоже поднялась из-за стола. – А пока, может, все же поиграешь с Никой? Возьми ее к себе.

– Ну конечно! А Мая можно?

– Само собой.

– Май, идем!

Но соскучившийся пес не желал отходить от так долго отсутствовавшей хозяйки. Он лишь побарабанил хвостом по полу и не двинулся с места. Инга понимающе улыбнулась. Подхватила на руки апатично сидевшую в углу дивана малышку и утащила ее к себе в квартиру. А мы с Сергеем Львовичем, сопровождаемые неотлучным Маем, направились в отведенную нам с дочкой комнату.

Глава 33

– Ну что ж, дочка, ты готова слушать? – Сергей Львович пристроился на краешек стула, словно собирался в любой момент упорхнуть за нектаром.

Собираться можно сколько угодно, но, учитывая возраст и комплекцию генерала, осуществить это на деле оказалось бы делом весьма проблематичным. Если только с помощью подъемного крана, но в этом случае жилое помещение восстановлению бы не подлежало.

– Я-то готова, во всяком случае, сижу гораздо удобнее, чем вы.

– В смысле? – Левандовский осмотрел композицию «упитанный шмель на краешке лепестка» и усмехнулся: – М-да, ты права. Обещал долгий разговор, а сам готов бежать с поля боя. Это уже подсознание шалит, не желает возвращения в то время. Приятного мало, если честно, – он устроился поудобнее. – Ох, Аннушка, я теперь, когда самое страшное уже позади, даже рад, что ты пропустила этот жуткий месяц. И хотя история, к сожалению, еще не закончена, ты не бойся – мы тебя в обиду не дадим.

– А меня что, кто-то собирается в обиду окунуть?

– Ты молодец, девочка, улыбаться не разучилась. Это правильно. Значит, справишься и в этот раз.

– С чем справлюсь? Сергей Львович, миленький, ну не тяните вы кота за все, что тянется!

– Ладно, слушай. Лешу, вернее, урну с частью праха, похоронили около двух недель назад. Почему так поздно? Надеялись все же хотя бы по обгорелым фрагментам разделить останки с помощью экспертизы ДНК. Но увы, подходящего материала оказалось слишком мало, потому и решили сделать так, как мы тебе рассказали. Прощаться с Алексеем пришло столько людей! Все подходы и подъезды к Ваганьковскому кладбищу были забиты народом, милиции с трудом удалось расчистить дорогу для траурной процессии. Разумеется, мы все там были, а еще пришла Катерина, домоправительница Алексея, само собой – Виктор, музыканты Майорова, Саша с детьми, Татьяна с Хали – да что там! – Сергей Львович отвернулся и несколько секунд молчал. – Но эта женщина умудрилась обгадить даже такой момент!

– Ирина?

– Кто же еще? Ее, видимо, сильно напрягло то, что все друзья и знакомые Алексея, даже Катерина, ее родная тетя, к ней не подошли. Понимаю, наверное, следовало бы, ведь перед лицом смерти все прошлые обиды должны уйти, но видеть в качестве безутешной вдовы эту женщину, только изображающую горе, в то время как в больнице умирала от горя ты… В общем, никто к ней не подошел, никто. И это было очень заметно, хотя возле Ирины и находились несколько ее друзей. А если учесть, что журналистов и телевизионщиков там тусовалась целая толпа, изоляция «вдовы» Майорова могла стать предметом для обсуждения и, видимо, каким-то образом помешать дальнейшим планам Ирины. И она пошла в атаку. Когда урну захоронили, могилу завалили цветами и собрались уже расходиться, мадам Гайдамак вдруг резко бросилась в нашу сторону, и если бы не Виктор, перехвативший ее в последний момент, дамочка вцепилась бы в меня. Ирина билась у Виктора в руках, расцарапав беднягу до крови, и орала, визжала, бесновалась. Причем изо всех сил пытаясь добраться именно до меня и акцентируя внимание на мне. Суть ее воплей заключалась в следующем: она, ни много, ни мало, обвинила в смерти Алексея меня.

– Что?!!

– Да я сам поначалу слегка ошалел. Горе ведь такое, Ирина Ильинична совсем сомлела, Алинка ее лекарствами отпаивает, и тут – эта дрянь с чудовищными обвинениями. В общем, по ее словам, задумала убийство ты, а осуществил его я.

– Ага, – я не знала, смеяться мне или плакать.

Способность адекватно реагировать на происходящее утонула в болоте абсурда.