Увези нас, Пегас!

Но и тут я остался цел. Встал на ноги и вернулся к тропе. Через несколько часов я настиг Дэна с неграми, и еще через два дня мы перевалили Красный Каньон, и тут нас ждали парни с «подземки».

Вот так и было. Все газеты Юга судачили о случае в Красном Каньоне. Но скоро началась война. Север победил Юг, рабство исчезло с земли Черной Розы.

А что же я? Все так же бродяжничал. Там же на Юге я решил записывать истории, которые негры рассказывают вечерами. Я помнил некоторые сказки дядюшки Парижа, а еще много сказок мне рассказали другие.

Все эти мистеры Лисы и мистеры Кролики, мистеры Филины и Козодои, кукурузные мальчишки и табачные бродяжки – все они стали моими лучшими друзьями.

Я написал про них несколько книжек и некоторые издал. На это и жил. Но по правде сказать, мог бы обойтись и без денег за книжки. Много ли мне надо? Всегда найдется хозяин, у которого можно подработать.

Вечерами я сидел и разговаривал со своими друзьями. Если бы кто послушал, решил бы, что я сумасшедший. Действительно, сидит человек и вслух отвечает: «Да, да, мистер Кролик». Или: «Нет, вы неправы, мистер Лис».

Но я-то знаю, с кем говорю. Они не забывают меня. Нет, не забывают. Мистер Лис совсем постарел, вся голова седая. Но он такой же глупый и чванливый, а мистер Кролик все надувает его.

Мистер Кролик отпустил брюшко и ходит теперь не иначе как в цилиндре. Он нажил целую плантацию и повесил над ней полосатый звездный флаг.

– Я всегда был противником рабства, – говорит мистер Кролик.

– А помните вы Смоляного Малыша, мистер Кролик? – спрашиваю я.

– Это кто же? – говорит мистер Кролик и закуривает сигару.

– Да тот, кого вы с мистером Лисом вместо себя хозяину Тутовому Лбу подсунули, а потом он его застрелил?

– Ну-ну, – говорит мистер Кролик. – Это еще неизвестно, кто кого подсунул. Сдается, это вы с вашим приятелем виноваты.

– Вы-то всегда отвертитесь, мистер Кролик, – говорю я.

– Тем и живы, – отвечает он.

– Разбойник, – говорит ему мистер Лис. – Когда только я с тобой разделаюсь? Похоже, просто сверну тебе шею.

– Ну-ну, – говорит мистер Кролик. – Сейчас это не так просто. Вы не у себя на Юге, мистер Лис. Обратитесь лучше к моему адвокату…

Кривой Початок и Чихни-Понюхай реже заходят. Повзрослели, конечно, но мало изменились. Все бедокурят. Там украдут, там разобьют, там освищут. Я все их увещеваю.

– Так скучно ведь, – объясняет Кривой Початок. – Небоскреб, что ли, поджечь?

– Он не горит, – говорю я.

– А вот и посмотрим. Тащи солому!

Пробовали поджечь. Но говорил же им, не горит. Во всяком случае, от пучка соломы. Только и всего, что посадили их в кутузку и штраф назначили с каждого по тысяче долларов. А где их взять? Нет у них ничего. Требовали уплаты с меня. Но нет у меня двух тысяч долларов. Да и почему я должен платить за парней?

– Потому что, – отвечают мне, – потому что, мистер такой-то такой-то, это ваши ребята. Никто, кроме вас, их не знает. Так что платите.

Пробовал занять у мистера Филина. Тот один глаз открыл и сказал:

– Где это видано, где это слыхано? Я еще раз объяснил, что прошу взаймы две тысячи долларов.

Он второй глаз открыл и говорит:

– Просто невиданно и неслыханно.

Боже ты мой! И у мистера Козодоя просил, и у мистера Дятла, и у братца Опоссума, и у братца Быка. Фырчат, отговариваются. Тоже мне друзья.

А кончилось тем, что посадили нас всех в кутузку вместе с Кривым Початком и Чихни-Понюхай. Потом на суд повели, зачитали приговор. Так и так, целый обнаружен звериный заговор против мистера Небоскреба. Кривой Початок и Чихни-Понюхай только исполнители. Всех приговорить!

Всех и приговорили. К разному там, я уж не помню. Мне, во всяком случае, больше всех досталось. Ох, нелегко жить теперь, нелегко…

Мистер Козодой на все это глазами сверкнул да как гаркнет:

– Кувык-тррр!

Понимай, как хочешь…

Наведался я в Черную Розу, побывал в Гедеоне. Но много лет прошло, очень много. Что осталось от Гедеона? А почти ничего не осталось.

Когда Север воевал с Югом, городу сильно досталось. То ли припомнили северяне гедеонский конвент, то ли военная была необходимость, но били по Гедеону из пушек и весь развалили, сожгли.

Что ж, рабство ведь запретили. Чем Гедеону жить? Так и не оправился после войны. Мало-помалу разъехались последние жители. Город остался в развалинах, буйная зелень выбралась на улицы и скрасила запустение.

Долго бродил я по мертвому городу. Все вспоминал. Вот здесь стоял Капитолий. По этому большому квадрату земли, заваленному битым кирпичом и заросшему низким говорили, говорили друг другу…

Вот станция. Ржавые рельсы. Еще сохранились остовы складов, но вокзала под черепичной крышей уже нет. Что ж, почти полвека прошло.

Мало что осталось в Гедеоне, но дом Бланшаров еще стоял. Вернее, часть дома. Его фасад, выходящий в сад сплошной галереей. Я бродил по его комнатам без потолков. Я угадал оранжевую гостиную, я посидел на галерее в потемневшем соломенном кресле.