Увядание

Линден прижимает меня к своей груди. Вот только кому из нас станет легче от этих объятий? Обмякнув в его руках, я опять заливаюсь слезами. Мне так хочется снова покинуть свое тело, исчезнуть из этого жалкого мира хотя бы ненадолго. Но на протяжении всей ночи хрупкий в общем-то Линден на удивление крепко меня обнимает. Сплю я беспокойно, то и дело просыпаюсь, но меня ни на секунду не покидает ощущение, что он здесь, рядом, держит меня с силой, о которой я и не подозревала.

Как и ожидалось, на следующий день ко мне в спальню заявляются Дейдре и Эдер с поистине изумительным платьем в руках. Новогодние вечеринки, которые устраивали на Манхэттене, проходили мимо меня. Они в основном организуются для представителей первого поколения, тех, кто здоров и у кого есть причины праздновать наступление очередного года, одного из многих в их долгой жизни. Сироты в этот период пользуются редкой возможностью беспрепятственно забраться в оставленные без присмотра дома, расположенные в более благополучных районах нашего города. Мы с Роуэном первые дни нового года обычно проводили, укрепляя дом от взлома. Ружье всегда держали наготове. Для Сборщиков же наступала долгожданная пора. В парке было полно танцующих или торгующих бенгальскими огнями юных красавиц, нетрезвых и рано потерявших матерей. На улицах становилось так опасно, что Роуэн запрещал мне выходить из дома, даже работу приходилось прогуливать.

Бедный Роуэн. Как он там? Совсем один. Кто, кроме крыс, сменит его на дежурстве?

Появляется группа женщин из первого поколения. Они удаляют с моего тела все волоски, потом натирают его лосьонами и кремами до тех пор, пока кожа не начнет сиять. Затем Дейдре приступает к макияжу, а Эдер в это время завивает мне щипцами волосы. Опять локоны.

– Они привлекают внимание к твоим глазам, – произносит он мечтательно.

Дейдре накладывает на мои губы слой красной помады и просит меня их промокнуть.

Приходит Сесилия. Говорит, что ненадолго. Она садится на диван и оттуда наблюдает за всеми приготовлениями. Вон опять куда-то забрал Боуэна: то ли чтобы взять у него кровь, то ли чтобы провести анализ ДНК. Каким бы процедурам он ни подвергал бедного ребенка, делается это исключительно ради одной цели – найти противоядие. Ну а Сесилия без сына сама не своя. На моих глазах она за несколько месяцев превратилась из смущенно хихикающей невесты-подростка в беременную женщину. Я и подумать не могла, что из нее выйдет полноценная мать. А теперь вдруг она словно и думать ни о чем, кроме своего материнства, не может.

– Сделаешь ей макияж? – прошу я Эдера, отвлекая его от детального осмотра моего платья. Оно и так идеально. – Может, в оттенках красного или фиолетового?

Что же я несу? Просто мне невыносимо тяжело видеть Сесилию такой грустной.

– Лучше что-нибудь коричневатое, – возражает Дейдре, прикалывая искусственный цветок к моей прическе. – Посмотрите на цвет ее волос. А глаза? Ей точно подойдет сочетание зеленого и коричневого, – она подмигивает мне в зеркало.

Освобождаю на диванчике немного места, чтобы Сесилия могла сесть рядом. Так мы и сидим, спина к спине, пока слуги колдуют над нашими лицами. Сесилия грозится ударить Эдера, если тот попадет ей в глаз кисточкой для туши, но, увидев, как ловко у него все получается, немного успокаивается. Оказывается, это довольно приятно – сидеть вот так, словно мы настоящие сестры, а впереди у нас целая жизнь.

– Как думаешь, что это будет за вечеринка? – спрашивает меня Сесилия, промакивая губы салфеткой, которую ей поднес Эдер.

– Ничего особенного, – отвечаю я, не желая соблазнять ее тем, что ей вряд ли суждено увидеть.

Хотя, когда меня здесь не будет, Линден вполне может брать ее на все эти вечеринки. Сесилии наверняка понравятся фонтаны из шоколада, и что-то подсказывает мне, что ей придется по душе внимание Комендантов и архитекторов, которые будут целовать ее руку и выражать свое восхищение ее красотой.

– Да это просто кучка разряженных богатеев, собравшихся, чтобы обсудить свои дела.

– Принесешь мне эклеров? – просит она.

– Если они там будут – конечно.

Она накрывает мою руку своей ладонью, такой маленькой и теплой, как у ребенка. Ей так хотелось повзрослеть в этом мире, укравшем у человечества самый ценный дар – время, что меня не оставляют вопросы: кем бы она стала, если бы у нее была возможность прожить долгую жизнь? Справится ли с ролью первой жены, когда меня здесь уже не будет? Сможет ли она по-настоящему переродиться из хихикающего подростка во взрослую женщину? Так или иначе, я чувствую себя предательницей по отношению к ней. Ей было так тяжело наблюдать за тем, как угасала Дженна, а теперь и я собираюсь покинуть ее. Меня не может не тревожить ее реакция на мое исчезновение.

Но если не сейчас, это все равно неминуемо произойдет, только позже. Меньше чем через четыре года, она будет стоять у другой постели и наблюдать уже за моей агонией.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, сжимая ее руку.

– Да, – в ее голосе слышится улыбка. – Спасибо.