Увидеть лицо - 2 (СИ)

— Ну да. Только еще… — Гершберг поморщился, словно от зубной боли, и выражение его глаз стало странным. — Еще он был… как бы это сказать, чтобы вы поняли… Он был снотворцем.

— Кем?! — изумленно спросила Алина, и Гершберг тут же суетливо замахал руками — так, что на нем даже приподнялся плащ.

— Нет, подождите, подождите! Я должен объяснить вам суть… а потом уже переходить к таким серьезным вещам! Я не буду заскакивать вперед! Если уж вам захотелось правды, дайте мне рассказать все правильно!

— Вы упоминали о тестированиях, — Алина невольно перешла на «вы», сама того не заметив. — Вы их делали в тот же день, как…

— Нет, нет, что вы! Это требует времени, это очень кропотливая работа… нужно было ведь точно знать, что отсеять… Это началось с тех самых пор, как были подобраны кандидаты.

— То есть, мы, — уточнила Ольга, потирая колено.

— Вы и еще несколько человек, но они не прошли отбор.

— Вот свезло кому-то! — заметила Кристина, вытягивая свои длинные ноги.

— С тех пор из вашей жизни еженедельно выпадали несколько часов. Вы просто этого не помните.

— Это делал этот… Иванов? — Алина наморщила лоб, пытаясь вспомнить, были ли за эти три месяца в ее жизни какие-то потерянные часы? Но зацепиться было не за что — как недавно выразился Гершберг, на эти часы у нее не было ничего, что стало бы ударом в критическую точку.

— Нет, что вы! Это простая работа! Этим обычно занимался Шрейдер! — в голосе гештальт-терапевта прозвучали презрительные нотки, и она подумала, что покойный врач-гипнолог не пользуется в глазах Гершберга большим авторитетом. — У Кирилла была работа посложнее… М-да.

— Так чего ж этот ваш Шрейдер не смог стереть наш сон?! Все бы было тихо-мирно!

— Только Иванов был способен уничтожить собственную работу.

— Значит, вы заставили нас увидеть некий сон и изучали, что мы будем там вытворять? — Алексей перекинул нож из одной руки в другую, и Гершберг взглянул на него с раздражением искусствоведа, чью речь о мощи и выразительности тициановских полотен прервали репликой о ценах на колбасу.

— Наша группа преследовала не совсем такую цель.

— Ваша группа? — удивился Виталий. — Их там что — несколько было?

— Разумеется. Изучали коллективную и индивидуальную поведенческую психологию. Реакцию на обстоятельства. Мыслительные процессы. Ориентацию и логику. Психические изменения, физиологические и химические реакции мозга… Ведь все, практически, происходило на самом деле… для вас… и наблюдения вполне можно было применять к реальности. Далее… изучали устойчивость созданных личностей, устойчивость созданной реальности, бессознательную материализацию желаний и страхов — того, что не выявило тестирование и мы не смогли отсеять… В этом проекте пересеклось сразу несколько — так было удобней, кроме того… не нужно было создавать по каждому отдельную группу. Это значительно экономило средства… ведь, если говорить откровенно, нехватка финансирования…

— Что?! — возопил Олег, поднимаясь. — Ты хочешь сказать, что ваша кодла затеяла такой сложный и опасный опыт, даже не подкопив бабок?!

— Подождите! — испуганно сказал Гершберг, ойкнул и уронил окурок, обжегший ему пальцы, потом наступил на него ботинком. — Во-первых, мы провели очень тщательную подготовительную работу. Во-вторых, он проводился уже не в первый раз. Даже я, считавшийся новичком, участвовал уже во втором… А до этого их проводили и в Германии, и в других странах, но…

— В Германии?! А чего ж вы сюда-то приперлись?!

— Во-первых, ментальность соотечественников все-таки нам ближе! Во-вторых, — Григорий Данилович криво улыбнулся, — здесь заниматься этим безопасней и гораздо дешевле.

— Вот как, значит? — заметил Виталий с тонкой улыбкой. — А почему именно Волжанск?

— Этого я не знаю. В сущности, это мог быть любой город. Не мегаполис… но любой большой город. Не я его выбирал… Вы поймите еще раз, я не строил программу пребывания вас в той реальности! Я лишь помогал составлять саму реальность! И ваше прошлое… В сущности, вы составили его сами, вас нужно было только подтолкнуть. Потому и проект наш назывался «Ди штуфе дес троймес»!

— Степень мечты?! — негромко произнес Жора, демонстрируя знание немецкого языка. Гершберг кивнул.

— Дурацкое название! — пробурчал Алексей, поигрывая ножом. Алина раздраженно посмотрела на него, собираясь одернуть, чтобы он не мешал Гершбергу, и без того все время путающемуся в своем рассказе, ее взгляд случайно упал на его правую руку, на нож, который он держал забавно, словно шариковую ручку — между средним и указательным пальцем, очень близко к лезвию, поджимая рукоятку снизу большим пальцем, и вдруг она застыла. Гершберг говорил еще что-то, но она уже не слушала — все ее внимание было сконцентрировано на этой руке, на этих пальцах, держащих нож так забавно… Он подняла взгляд на лицо Евсигнеева, опустила на нож, снова на лицо, и снова на руку…

— … Аля?! — ворвался в ее сознание встревоженный голос Виталия. — Что с тобой?