Увидеть лицо

— Что ты прицепился?! Я не плакала. Я молилась особым образом.

Вовка обернулся в кресле, явно собираясь ответить очередной ехидностью, но тут зазвонил телефон, для удобства стоявший под диваном. Алина свесилась и взяла трубку, запрокинув голову и глядя в потрескавшийся потолок.

— Алле? Обитель зла слушает. Извините, но сейчас все находятся на ритуальном убийстве. Оставьте сообщение после сигнала… А-а-а!

В трубке раздался хохот, потом Женькин голос укоризненно произнес.

— Все веселишься?

— Ага. Потому что жизнь прекрасна и удивительна, а Россия — великая и непобедимая страна! Это приводит меня в состояние сардонического восторга… Кстати, не скажешь своему чаду, чтобы он не доставал меня своими вопросами? Иначе мне придется его убить.

Вовка снисходительно хохотнул из кресла и что-то пробормотал.

— Аль, я чего звоню… Ты не могла бы меня заменить часа на три-четыре? Я потом за тебя отработаю.

— А в чем дело? — спросила Алина, выпрямляясь и отбрасывая распущенные волосы на спину.

— Да… ты понимаешь, желудок чего-то крутит… Я дома полежу, напьюсь чего-нибудь и вернусь. Толик раньше шести не припирается.

— Так может совсем уйдешь, а я до вечера…

— Нет, а то он может опять разораться. Ты же его знаешь.

— Ладно, сейчас подъеду, — она обреченно вздохнула. — Кстати, не забудь забрать из моей квартиры это чудовище, которое ты почему-то называешь ребенком.

— Ага. Я тебя тут дождусь. Пока.

Алина положила трубку, закрыла блокнот, потом запустила его в стену. Тот хлопнул об обои раскрывшимися страницами и упал на палас.

— Примитивно, — заметил Вовка вставая. — Лучше сказани чего-нибудь. У тебя здорово получается. Почему ты на работе никогда так не разговариваешь? Ты там вообще какая-то другая, тихая… Толь-ко с мамой и со мной…

— Цыц! — Алина ткнула указательным пальцем в его сторону. — Больше ни одного слова из этого района!

— Я поеду с тобой, — Вовка не спрашивал, а утверждал. Алина хмыкнула, спрыгивая с дивана и подбирая блокнот.

— Нет, дитя. Ты останешься тут или отправишься к себе домой. Бар, да еще такой гнусный, как наш, не место для детей. Особенно для детей с повышенным чувством юмора!

— Я ничего не делал! — быстро сказал Вовка. Она покладисто покивала.

— Конечно. А кто Тамиле в кофе «Фэйри» налил? Граждане из Вилабаджо забегали? Или она сама себе плеснула? Перепутала со сливками. Бедная подслеповатая Тамила…

— Она сказала, что у мамы толстые ноги! — угрюмо произнес Вовка и посмотрел на нее с вызовом. — Она все время что-то говорит — и про маму, и про тебя! Я сам слышал! И на меня орет постоянно!

— Любой заорет, если напьется средства для мытья посуды. Или хлопнет коньяку, разведенного уксусом и отменно посоленного. Что, разве подзабыл? Ну, что мы глазки прячем?

— Она мне не нравится.

— Ну и что?

— Она один раз при мне назвала маму «тупой коровой»!

Алина сделала паузу, подыскивая нужный аргумент, но тот не находился.

— А если б там была не мойка, а средство от тараканов? И скончалась бы Тамила в страшных судорогах?

— Ну и невелика потеря для сельского хозяйства! — сердито отозвался мальчишка. — К тому же разве ее отрава возьмет?.. Тетя Аля, ну можно я с тобой?

— Нет! — отрезала Алина. — Не сегодня. Можешь за компьютером посидеть. А хочешь — поработай за меня.

— А текст нормальный? А то ты мне как-то дала работу… одну страницу весь день печатал! Помнишь, статья какого-то профессора?.. Я одно предложение до сих пор помню — в каждом слове по десять ошибок делал, потом исправлял сидел… Гликопротеиновая часть рецептора тиротропин-рилизинг…

— Замолчи! — в священном ужасе сказала Алина. — Лучше поиграй во что-нибудь. Работать не надо. Или телевизор посмотри. Скоро «Профессионал» будет с Бельмондо. Хороший фильм.

— Фильм-то хороший, только Бельмондо, небось, опять в конце замочат?

— Боюсь, что да.

— А могли бы хоть разок не замочить!

— Ну, кому сейчас легко?! — философски произнесла Алина и ушла переодеваться.

* * *