Увидеть лицо

— Просто ты его плохо знаешь, — заметила Алина, и в тот же момент один из первобытных охотников извлек из-под камней бутылку "Столичной", отвернул крышку и со вкусом сделал несколько глотков, потом передал бутылку остальным и прогнусавил низким, рыкающим голосом:

— Хорошо, что баб с собой не взяли!

Лешка схватился за голову, потом взглянул на Алину, и его взгляд стал таким холодным, что внезапно ей расхотелось шутить дальше. Она отступила на шаг, глядя на улыбку, расползающуюся по его губам.

— Хочешь к друзьям, говоришь? — задумчиво протянул он и кивнул. — Ладно. Я тебе сейчас покажу друзей. Но потом не проси меня прерывать вашу дружескую встречу. Пока, Аля.

* * *

Алина с трудом разлепила веки и с облегчением увидела перед глазами знакомый грязный цементный пол. Это зрелище доставило ей такую радость, что она почти была готова его расцеловать, но все же воздержалась. Сжала пальцы, и тут же ее охватила тревога. Когда она уходила, то в них оставался нож. Теперь его не было. Она взглянула туда, где возле окна должна была сидеть Кристина… вернее, тело Кристины. Но оно исчезло.

Опять сон?

С трудом приподнявшись, она огляделась и увидела остальных. Они тоже проснулись и, судя по всему, намного раньше нее, но почему-то не помогли ей и вообще не обращали на нее никакого внимания, сгрудившись у дальней стены и склонившись друг к другу, очевидно, о чем-то совещаясь, так что она могла видеть только их затылки. Алина взглянула на руку Виталия, свободно висевшую вдоль бедра, и увидела, что на ней протез. Значит, реальность? Где же Лешка? Сбежал?

— Эй! — крикнула она, пытаясь встать. Это было тяжело — болел, казалось, каждый сустав, а в голове пульсировала тупая боль. Она посмотрела на мертвого Гершберга, лежащего рядом с опрокинутым стулом, и болезненно сощурилась. — Может, вы соизволите мне помочь?! Олег!

Окликать Виталия Алина не решилась, — скорее всего, он до сих пор был взбешен из-за ее такого глупого подозрения. Неожиданно ей захотелось сесть обратно на пол и разреветься. В последнее время вообще реветь хотелось довольно часто, словно она была не девушкой, а осенней тучей.

"Я из-за них покинула такой чудесный мир, а они стоят ко мне задом, будто меня тут и нет вовсе!" — мелькнула в ее голове злая мысль, и она снова закричала:

— Где Кристина?! Да вы что мне бойкот объявили, что ли?! Я тут при чем?!

Виталий медленно повернул голову, а следом за ним к ней обратились и лица остальных, и Алина, задохнувшись, попятилась назад, глядя на страшные сверкающие белки их закаченных под лоб глаз.

Они спали.

Она тоже спит?

— Проснитесь! — в ужасе закричала она, продолжая отступать и глядя, как они медленно, неуверенными, пьяными шагами идут к ней, словно испорченные механические куклы. Их руки безвольно болтались, головы качались, из-под разошедшихся отвисших губ блестели зубы — блестели нехорошо и даже хищно, по подбородкам текла слюна. Сон, да, наверное это, всетаки, был очередной сон, но они выглядели такими реальными… А что, если это реальность, и Лешка управляет их телами? Они убьют ее, а потом даже не вспомнят об этом!

На мгновение спящие остановились, словно споткнувшись, а потом снова пошли дальше — теперь уже намного уверенней, но и Алина уже поняла, что это сон — очередной сон, потому что по полу перед идущими катилась тонкая волна желтоватой жидкости, и пол вспухал, пузырясь и шипя, и по стенам и потолку стремительно расползались, перебирая мохнатыми суставчатыми ногами, пауки — сотни пауков, и, крадучись, шел окровавленный пес, оскалившись и сверкая страшными горящими зеленью глазами, и в комнате знакомо погромыхивало и быстро темнело, и пока Алина смотрела на них, что-то блеснуло в воздухе, и рядом с ее щекой со свистом пролетел, вращаясь, тяжелый моргенштерн и выбил из стены позади нее куски штукатурки. Секундой позже и сама она ударила по этой стене кулаками, потом, повернувшись, вжалась в нее спиной, обреченно глядя на наступавших. Она ничего не могла с ними поделать — ни разбудить, ни заставить исчезнуть, не могла даже сбежать, потому что это был и их сон тоже — плата за обретенный рай.

— Вы отдали меня ему… — хрипло прошептала она. — Вы отдали меня ему и даже этого не поняли.

В бессильной ярости Алина еще раз ударила по стене ногой, и стена вдруг просела, и она провалилась в удушливую тьму, но тут же вскочила. Конечно же, ведь раньше здесь была дверь! Только вот этого бесконечного коридора раньше здесь не было.

Раздумывать было некогда — в отверстие уже скользили первые ряды паучьей гвардии, просовывалась хищно оскаленная собачья морда с капающей с клыков красной слюной, к ней тянулись слепые сомнамбулические руки, и, развернувшись, Алина побежала вперед.

Коридор петлял и изгибался бесчисленными поворотами, то и дело попадались развилки. Алина сворачивала, не думая — думать было некогда, они не отставали, они уже бежали, и она слышала за своей спиной топот, шелест лапок, шипение, грохот и глухой рык.