— Прошу вас, сестра… — прервала ее настоятельница и снова повернулась к Нике. — Сестра Бети рассказала, что вчера поздним часом, ты появилась на кухне в ужасном состоянии. Она сказала, что ты выглядела так, будто вот-вот лишишься рассудка и только вино помогло тебе прийти в себя. Так ли это было? Отвечай!
— Да, матушка.
Настоятельница вздохнула с явным облегчением.
— Что напугало тебя так, милая?
Но ее смягчившийся, по отношению к ослушнице, тон, очень не понравился Текле.
— Что бы ее ни напугало, она не должна была вести себя со мной, старшей сестрой обители, подобным образом.
Мать Петра жестом призвала ее к молчанию, не спуская внимательных глаз с Ники.
— Что напугало тебя? — настойчиво спросила она.
— Я… — Ника облизала пересохшие губы. — Я шла по кладбищу в темноте и… меня напугал крик совы, матушка.
— Откуда ты возвращалась? — настойчиво допытывалась настоятельница.
До Ника вдруг дошло куда она клонит и подняв голову, открыто посмотрела ей в лицо. Мать Петра все знала и ждала лишь произнесенных вслух слов признания. Однако, для Ники было ясно и то, что она не сдаст эту стерву Режину, а разберется с ней сама.
— Ты ведь была в скриптории? — подбодрила настоятельница Нику решив, что та боится говорить о Режине.
— Да.
Настоятельница оживилась, а кастелянша сникла, прижалась к стене и украдкой сотворила оберегающий знак.
— Это был час, когда ты находилась в скриптории. Это, Режина? — прямо спросила настоятельница. — Что она сделала тебе?
— Ничего.
Мать Петра с надменной улыбкой рассматривала Нику.
— А ведь тебе придется еще не раз пойти в скрипторий.
От этого напоминания Нику слегка затошнило.
— И что? — от того, несколько грубо, спросила она и тут же поспешно исправилась, упавшим голосом выдавив «Да»: только такого ответа требовал устав обители от послушниц.
Мать Петра прошлась по кабинету, потирая сухие ладони.
— Мы не будем принимать слишком поспешное решение, попросив тебя покинуть нашу обитель. Не правда ли, сестра Текла?
С испуганными глазами, с расслабленным ртом и от того с еще больше обвисшими щеками, сестра Текла закивала головой, поспешно соглашаясь с настоятельницей.
— Но и оставить без последствий твой проступок мы не можем. Твое поведение, по отношению к старшей сестре, было недопустимым.
— Простите меня, сестра Текла, — поклонилась Ника в сторону кастелянши.
Но та даже не взглянула в ее сторону.
— Мы накладываем на тебя урок. Сразу же, выйдя отсюда, ты отправишься с кружкой для подаяния в деревню, где целый день будешь собирать милостыню. В обитель вернешься к вечерней службе, что бы поспеть в скрипторий.
Ника поклонилась и выходя от настоятельницы, услышала прерывающийся шепот Теклы:
— Не слишком ли суровое наказание вы наложили на нее?
Светлое, чистое утро обещало ясный, погожий день. На небе не видно ни облачка, а солнце уже грело вовсю. В мрачной темноте сводчатой галереи, Нику ждала послушница, приходившая за ней от настоятельницы. В руках она держала дорожный посох и помятую жестяную кружку для подаяния и когда Ника остановилась возле нее, молча передала, все это, ей. Из под сумрака галереи Ника вышла на чисто выметенный монастырский двор. У трапезной сыпала птицам, оставшиеся от завтрака, хлебные крошки, сестра Бети. На скамье, у ворот, сидела Терезия, следя за приближением своей подопечной с напряженным вниманием.
— Судя по тому, что на тебя наложен нелегкий урок, тебя, благодарение Вседержителю, все же не прогнали из обители, — сказала она, как только Ника подошла к ней.
— Нет. Не прогнали.
— Уф, — с облегчением вздохнула сестра Терезия. — Я горячо молилась Вседержителю о том, чтобы с тобой обошлись милосердно.
— Я этого не заслужила, честно…
— Послушай, — прервала ее Терезия, — не пытайся сохранить подаяние. Приноси то, что получишь.
— Почему?
— Ты сама поймешь, почему? А теперь отправляйся. Да хранит тебя Вседержитель, — благословила ее сестра Терезия.
Сестра привратница объяснила ей, что дорога ведет прямо в деревню и, что войдя в нее Ника должна будет встать с кружкой на деревенской площади, напротив гостиницы. Что ж, во всяком случае, все это казалось вполне безобидным, по сравнению с ее вечерним визитом в скрипторий… Может, ей вообще не возвращаться в монастырь, а заночевать у добрых людей в деревне, где нибудь на сеновале. Малодушно думая об этом пути отступления, Ника шагала по дороге, взбивая сандалиями дорожную пыль. На ее поясе болталась кружка, а ладонь сжимала, отполированный сотней рук монахинь, посох. Она вдыхала лесной воздух. Вокруг стоял лес, что теряя листву, становился все прозрачнее.