Увидеть Мензоберранзан и умереть

— Ну, а Лиз с Опушки и Клеменс Ворона, что сказали?

— Не пришли они, сколько барон ни посылал за ними. Лиз-то, понятно, дикая была, добрых людей чуралась. Руками хвори исцеляла. Посланцы барона все никак не могли ее в хижине застать. Пропала и все тут.

— А Клеменс Ворона?

— Померла. Дряхлая была вот и настал ее черед. Все мы здесь на свет народились через ее руки. У моей матушки приняла на свет божий меня и моих братьев. Сколько себя помню Клеменс Ворона старой была, нисколечко не меняясь. Болтают, что из-за того якобы, что пила она воду из своей запруды, где водяной жил, вот и не менялась.

— Что ж, смерть от старости в кругу близких и родных — добрая смерть, — Ника приложила ладонь ко лбу, поминая Клеменс Ворону. — Хотя бы и водилась она с нечистым.

Христина с интересом глядя на нее, заметила:

— Так, если бы смерть Клеменс была такой, как вы говорите. А то ведь, померла она одна одинешенька, будто бродяга в придорожной канаве. Родные обнаружили ее денька через три после того, как отдала она богу душу, а может и нечисти водяной, раз зналась с ним.

— Тогда с чего вы решили, что она умерла от старости?

— Ах, да кому нужна была дряхлая Клеменс? На мельницу к ней лишний раз соваться боялись, — отмахнулась Христина, — раз зналась с нечистью. У себя дома ее привечали, но ходить к ней, не ходили.

— А почему, Клеменс эту, Вороной прозвали? — Ника чувствовала, что от сладкого крепкого пива ее повело да и, судя по пунцовым щекам Христины, та тоже чувствовала себя преотлично.

— Рассказывали, когда была она девчонкой, то подобрала вороненка с подбитым крылом и залечила его. А уж потом заметили, что перед тем как появиться Клеменс в деревне, ворона эта, возвещала ее приход своим карканьем. Якобы жила эта ворона у нее на мельнице и сейчас болтают, что душа Клеменс вселилась в эту ворону. Старая уж очень была, до того старая, что когда ее нашли, тело ее иссохло и когда клали Клеменс в гроб, опасались, что вот-вот рассыплется оно в прах.

Ника уперлась подбородком в ладонь. «Замечательно! Получается, что всех, кто хоть сколько нибудь был способен к магии, здесь попросту изничтожили» — таков был итог, услышанного ею от словоохотливой женщины.

— А что говорят в деревне? — спросила Ника, хотя в глазах у нее все расплывалось и клонило в сон.

После долгой дороги, во время которой она мыкалась по холодным углам постоялых дворов сытость и тепло, будь они неладны, действовали на нее, прямо таки с убойной силой. Это было так некстати.

— Про что говорят? — вдруг прикинулась непонимающей Христина и Ника мигом подобралась.

— Про исчезновение Лиз с Опушки, Мари Хромоногой и смерти Клеменс Вороны? — старательно перечисляла, заплетающимся языком Ника.

— А о чем тут болтать? — отвела взгляд в сторону Христин, отщипывая от пирога кусочки и кидая их в рот. — Всякое в жизни случается. Дело-то такое… не угадаешь. Лиз и так дикой была, может ушла куда насовсем, а может голодные волки по зиме ее задрали. Мари, вон, заблудилась, и нет в том ничего удивительного в наших-то лесах. Она поди забралась в какую нибудь непроходимую чащобу, видишь ли ей нужны были особые травы. А про Клеменс вы знаете.

— И после этого отец Фарф отправился искать целительницу в монастыре святого Асклепия?

— Ну да. К тому-то времени наш господин уже заметно ослабел и старый упрямец решился сам поехать в вашу обитель, видя, что сталось с бароном и его дочерью. Хватились мы седьмицу назад, а отца Фарфа нет ни в замке, ни в деревенском храме. А ведь он, чуть ли не дневал и ночевал у постели малютки Айвен. Вот и пришлось мне сменить его на то время, пока он отсутствовал.

— Разве леди Айвен не имеет собственной служанки?

Христина, что-то уж долго молчала, разглядывая свою опустевшую кружку, но потом видимо решилась и нехотя поведала:

— Как не быть. Была. Хорошая девушка приветливая, аккуратная, словечка поперек не скажет. Мало что снизу, дочь здешнего кузнеца, а тихая и богобоязненная. В последний ягодный месяц лета, почувствовала себя плохо, пошла к родителям вниз, да там и сгорела за три денечка. Барон думал, что Айвен от Маргарет какую-то заразу переняла, которая потом на него самого перекинулась. Да только все это как-то чудно с заразой-то выходит. Вот отец Фарф, я и другие, кто сидел у постели госпожи, да и Криспи с сэром Риганом, дай им бог всяческого здоровья, ведь не захворали же? Внизу, в деревне ходит слух, — и Христина, склонившись над столом, понизила голос до шепота, — что тяготеет над семьей барона Репрок родовое проклятие. Первая жена барона померла не своей смертью и теперь, видать, настал черед самого барона и дочки его.

— Понятно, что все это подкосило уже итак дряхлого барона, — кивнула Ника.

Христина с недоумением глянула на нее, но Ника сделала вид, что ничего не заметила, допивая пиво из своего кубка. Так и есть: невысказанное мучило Христину и она быстро сдалась.

— Уж вы не выдайте меня, — снова перешла на шепот добрая женщина, привстав со своего места и подавшись к Нике через стол, обдавая ее запахом перебродившего меда. — Барон-то еще молод.