Увидеть Мензоберранзан и умереть

Ника заметалась по покоям, разыскивая свое монашеское покрывало. Быстро влила в рот Айвен снадобье, прежде сняв с нее амулет. Она рассчитывала, что как только баронесса ее отпустит, еще раз попытаться выбраться на проезжую дорогу, ведущую в город. На ходу она сжевала пирожок с кашей, что принесла ей добрая Христина.

— Сэр Риган ночью покинул Репрок, отправившись на рубеж к дозорам, а потому хозяйка не в духе, — предупредила ее Христина, когда они, дождавшись тетушку Агнессу, поднимались по лестнице к покоям госпожи.

Однако, с каких странных событий начинается этот день. Балахон не пожелал посетить леди Айвен этой ночью, зато Нику с самого утра возжелал видеть баронесса, до того вообще не замечавшей монахини и вдруг снизошедшая до разговора с ней. У дверей ее покоев, Ника быстро вытерла губы, стряхнула крошки с рясы и спрятала амулет Бюшанса за ворот и стуча деревянными подошвами башмаков по каменному полу, вошла к леди Элеонор. Мимоходом заметив обтрепанный подол своей рясы, она расстроилась. Но Ника беспокоилась зря. За все время их общения, леди Элеонор предпочитала смотреть мимо нее, словно сам вид монахини был ей невыносим.

Покои супруги барона Репрок оказались самыми уютными, хотя толстые гобелены на стенах были выдержаны в несколько мрачных, черно багровых тонах. На атласном покрывале широкой постели лежало множество вышитых подушек и подушечек. Сама баронесса сидела на обитом бархатом кресле, не отводя глаз от причудливой игры огня в камине. Ее распущенные волосы лежали на спине золотистым плащом. Она напоминала Нике красавиц Россети. Только от их меланхоличной, мечтательной красоты леди Элеонор отличала чувственность и приземленность.

— Ступай Христина, ты мне пока не нужна, — сказала она и служанка, скованно поклонившись, ушла.

Какое-то время в покоях стояла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Тонкие пальцы леди Элеонор играли витым поясом бирюзового платья. Зеленые глаза не отрывались от огня. Казалось она позабыла о томящейся у двери, монахине.

— До меня дошли, не совсем понятные мне, слухи, — наконец произнесла она. — Будто ты вчера о чем-то шепталась с сэром Риганом на кухне? Об этом упорно говорят. Так вот, я желаю знать, что из этой болтовни правда, а что пустой вымысел. И правда ли это вообще?

— Да, госпожа, — тихо произнесла Ника.

Не хотелось иметь дело с разгневанной, ревнивой дамой.

— Не хочешь ли ты сказать, что Риган вел с тобой разговор… на кухне?

Ника молчала.

— Хорошо, — леди Элеонор оставив свой пояс, побарабанила пальчиками по подлокотнику кресла. — И о чем же шел ваш разговор?

— Госпожа, сэра Ригана очень беспокоит состояние вашего супруга и леди Айвен, — поклонившись, проговорила Ника тщательно подбирая слова.

— И он говорил об этом, почему-то, именно с тобой? Неужели речь шла о проклятии Репрок? — хмыкнула леди Элеонор, кривя губы в усмешке. — Неужто он поверил твоей байке о том, как ты отважно боролась с неким призраком за Айвен? Так что же? Сумела, ты одурачить своими выдумками и его?

— А вы уверены, что призрака не существует? — не сдержавшись, спросила Ника и, спохватившись, поспешно добавила. — Простите мою дерзость.

— Ты, едва появившись здесь, начала вести себя дерзко и я этого терпеть не намерена. Довольно уже того, что ты всем морочишь голову своим призраком. А сейчас, — она повернулась к Нике, смотря мимо нее, куда-то в угол, — я хотела бы знать: где вы были с Риганом и чем занимались в течении тех нескольких часов, что вас не было в замке.

Скрепившись, Ника постаралась удовлетворить ревнивый интерес леди Элеонор, зная, что та не верит ни единому ее слову. Ведь не дура же она и понимала, что если ее подозрения оправданы, то монашка ни за что не подтвердит их, даже неосторожным словом. Просто леди Элеонор, слушавшая ее очень внимательно, хотела подловить монашку на лжи. В этом отношении у Ники не должно было быть никаких затруднений — нужно было всего лишь смолчать о странной выходке сэра Ригана в конюшне.

— … и не понятно было, почему я никак не могу выехать на тропу, а все время возвращаюсь к одному и тому же месту, опять и опять, — рассказывала Ника.

— Так, тебя водило кругами, — подняла тонкие брови леди Элеонор, посмотрев поверх ее головы и довольно улыбнувшись.

— Говоря по чести, то я, греша на свою бестолковость, вынуждена была вернуться в замок, проездив до полудня по одной и той же тропе. И уже совсем выбившись из сил, я решилась просить помощи, моля, чтобы нашлась добрая душа и вывела бы меня к дороге, ведущей в город.

С едва уловимой усмешкой, леди Элеонор играла своим поясом.

— И такой доброй душой оказался Риган? — недоверчиво спросила она. — Ты, что же осмелилась беспокоить его своей идиотской просьбой, дура?

Ника резко вскинула голову, но баронесса казалось и не заметила, что монахиня была глубоко оскорблена. Ей не было до этого дела и она, улыбаясь, продолжала играть своим золоченым поясом. Конечно, она играла и с Никой тоже, пытаясь вывести ее из себя. Значит ли это, что ей известно о том, что произошло в конюшне?