Увидеть Мензоберранзан и умереть

— Постараюсь. Ты же сам только, что здесь расписывал, на что способен человек ради того, чтобы сохранить свою жизнь.

Громф со скептическим видом покачал головой.

— Ты мне пришлась по нраву, но, прости, у тебя просто ничего не выйдет. Если тебе удастся выжить, я буду рад иметь такую сестру.

— Ничего себе! Ведь это ты перекинул Фиселлу из Мензоберранзана в наш мир. Так давай перекидывай домой и меня.

— О, нет! — рассмеялся Громф. — Мне льстит, что ты считаешь меня столь могущественным магом, но моя заслуга состоит лишь в том, что я рассказал Фиселле о некоем пророчестве и это ее заинтересовало. Я думал, что дело ограничится простым любопытством, но у нее, во имя Летучей Мыши, как-то все получилось… Но как?! Не каждый могущественный маг возьмется за подобное. Как это могло получиться у нее? Ничего не понимаю.

— Тогда, возможно, Великая Жрица знает об обете.

— Если и знает, то ничего не скажет тебе, когда узнает, что ты смертная. Эта карга тут же возложит тебя на жертвенный алтарь. Что ж, прощай. Я тебя уже больше никогда не увижу. dd> Громф лгал, ведь Тирелла знала об обете, что было явно из ее слов, которые она бросила Нике, во время их последнего разговора. Ника неслась на своем диске к маленькому, неприметному домику в квартале ремесленников. Выхода не было. Времени, чтобы, что-то предпринять, тоже. Оставалось одно — открыться Ллос, поведав ей всю правду.

Глава 3 День третий

— Пора подниматься, госпожа, — раздался над ней голос Вифеллы. — Подходит час трапезы.

— Я его пропущу, — сонно пробормотала Ника, укрываясь одеялом с головой.

— Это невозможно, госпожа, — настаивала младшая сестра.

С третьей попытки оторвав голову от подушки, Ника поднялась и, все еще пребывая в дремотном состоянии, повиновалась ловким рукам Вифеллы, что одевали, украшали и расчесывали ее.

Вернувшись ночью от Громфа, Ника вновь извлекла свиток с предсказанием и заставила Клопси прочитать его еще раз. Предсказание было изложено в такой иносказательной форме, таким витиеватым слогом, что если бы не рассказ Громфа то, они, по-прежнему, так ничего и не поняли, но и прочитанное не добавляло ничего к тому, что рассказал маг. Расхаживая взад вперед из угла в угол под отяжелевшим взглядом засыпающего Клопси, Ника раздумывала, каким боком это предсказание могло касаться Фиселлы. Что в нем было такого, что могло заинтересовать Паучиху? Что стало причиной их сговора? Что соблазнило в нем саму Ллос? Что не может увидеть в предсказании Ника, но что увидела в нем Фиселла?

Храп солдата, спавшего на стуле глубоким сном, отвлекал и мешал, но Ника не могла позвать ни сестер, ни стражу. Все домочадцы должны пребывать в полной уверенности, что Ника «развлекается» с ним.

Что для Паучихи было важно настолько, что она одарила, нарушив тем закон дроу, среднюю сестру властью в обход старшей? Может, дело в ребенке, о котором говорил Громф, который родиться от двух знатных Домов и покорит для Ллос Поверхностный мир? Может, Фиселла и есть этот ребенок? Но тогда почему не Тирелла? Она такой же потомок знатного рода и больше подходит для роли безжалостной завоевательницы, чем Фиселла с ее замашками застеночного палача.

Солдат вывел носом немыслимой сложности руладу, и Клопси, уснувший на туалетном столике между хрустальным флаконом с ароматной водой и бриллиантовой диадемой, тревожно заворочался. Ника осторожно подняла кроху и переложила его в шкатулку, укрыв шелковым платком.

Да потому что, — ответила она сама себе, — именно Фиселла, а не старшая и не младшая сестра является потомком древнего рода. Ведь, судя по рассказу этого солдата, что своим храпом уже достал ее, эльфийки не имеют постоянного сексуального партнера.

Может, потому, Фиселла и пытала Доргана, что он, единственный, чего-то стоящий полководец, отказывался повиноваться, посылая солдат в, гибельную для них, экспедицию на Поверхность. Не отсюда ли желание Верховной Жрицы казнить собственного сына, обвинив его перед Паучихой в том, что завоевание Поверхности не началось лишь по его вине и тем оправдаться перед богиней. Ну, не желает Дорган завоевывать для Фиселлы Поверхностный мир, терпя еще и пытку безжалостным солнцем.

Солдат тяжко и надрывно всхрапнул, и Ника, приложив палочку ко лбу, послала приказ перенести его в казармы. Солдат тут же исчез, как будто его и не было.