Увидеть море

Услужливое воображение тут же рисует картину — два МЧС-ника рывками пытаются забросить мой бесформенный обгоревший труп в грузовик, и меня охватывает паника. Дикий животный ужас. Если не взять себя в руки, то я закричу. Этого нельзя допустить. Видимо, это понимает каждый, поэтому тишина в салоне гробовая. Это только в голливудских фильмах в падающем самолёте все кричат и носятся по салону. В реальности, как оказалось, всё происходит совсем не так.

Мне тоже надо отвлечься. «Это будет не больно. Я ничего не почувствую. Секунда — и всё будет кончено». После этой мысли я успокаиваюсь. Становится не страшно. Только пальцы выбивают нервную дробь, и в голове стучат какие-то африканские ритмы. Я сижу на месте номер тринадцать. Забавно. Вот и не верь после этого в магию чисел. Хотя в этом самолёте сейчас все номера несчастливые.

В голову приходит мысль написать прощальную смс-ку родным и близким. Сейчас как-то отчетливо понимаю, что кроме родителей и брата моя смерть ни для кого не станет трагедией. Что же написать? «Прощайте, мама, папа и Дима! Через несколько минут меня размажет по земле. Я вас любил»? Как-то глупо и пошло. И страшно.

Нет. Ничего писать не хочется. Теперь ясен смысл фразы «люди живут вместе, а умирают по одному». Завтра все мои друзья и близкие проснутся и вновь увидят рассвет. А я нет. И это обстоятельство уже разделило нас невидимой стеной.

В тридцать лет все-таки умирать не так обидно, как в восемнадцать. Все в жизни уже испытано. Я любил, мечтал. Успел разочароваться и в том, и в другом. Видел свет. Был женат, но не нажил ни семьи, ни детей.

Я — бесполезный путешественник во времени и пространстве, и в каком-то смысле такой конец логичен.

Последнее время часто повторял, что ничего не жду уже от будущего. Говорят, что мысли и слова способны материализоваться. Что ж, судя по тому, что сейчас со мной происходит, так оно и есть.

Почему же всё так сложилось? Где я свернул не туда?

Я откидываюсь на спинку кресла, и сцены из моей жизни мелькают перед глазами, как кадры цветного кино. Детский сад, школа, университет, переезд в Америку…

* * *

- У нас кончилось топливо! Отказали все двигатели! — задыхаясь от напряжения, орал в шлёмофон Пивоваров. — Готовьте полосу, мы будем планировать!

Неуправляемая машина осталась «на руках». Все стрелки упали вниз до нуля. Самолёт начало дергать из стороны в сторону.

- Я могу чем-то помочь, — в кабине опять показалась голова старшей стюардессы с подносом, на котором одиноко дребезжал полупустой стакан воды.

- Можешь! — вдруг радостно выкрикнул Иван. — Давай сюда воду свою!

Собравшийся было обматерить ополоумевшую от страха стюардессу Сергей, с ужасом выпучил глаза в сторону Ивана. Было ясно — капитан сошел с ума!

- На приборную доску ставь, — захохотал Иван, увидев перекосившееся лицо второго пилота. — Будем по нему определять с каким углом идем, какой тангаж!

* * *

- Господи! — чей-то сдавленный всхлип прозвучал во внезапно наступившей тишине, как выстрел, вырвав меня из череды воспоминаний. Остановился наш второй двигатель. За бортом был слышен лишь тоненький свист ветра, рассекаемого огромным куском мертвого металла.

Прилипнув к иллюминатору, я всмотрелся в темноту и, волосы на моей голове зашевелились от ужаса. Елки! Метров в трехста под нами плотным массивом вставал лес.

Это смерть!

Сжавшись в комок, я всем телом почувствовал приближение чудовищного удара, как вдруг, черная полоса резко сменилась пустым пространством, мелькнула сетка аэродрома и по земле побежали стремительно сужающимся кольцом огни. Пожарные и скорые машины, видимо, собранные со всего аэродрома неслись к нашей полосе, мелькая маячками.

Дрожа и дергаясь всем телом, наш самолет резко приближался к взлетке.

Удар!

Сжавшиеся молчаливыми тушками в своих креслах пассажиры подлетели, натянув пристяжные ремни. Салон наполнился оглушительным визгом женщин, криком детей и матами мужчин! От удара машина подпрыгнула в воздух и снова жестко опустилась на взлетку, самолет кренился то влево, то вправо, но мы уже катились по взлетной полосе!

Шасси выдержало! Опять жесткий рывок, это пилоты задействовали аварийную тормозную систему! Натужно заскрипев «ТУшка» пробежала еще несколько метров, резко снижая скорость, и остановилась!

На несколько секунд я заиндевел в кресле, не в силах поверить, что мы живы.

На многих рейсах, которыми я летал раньше, пассажиры хлопали после посадки, раздражая меня этим несказанно. Сейчас, когда аплодисменты прозвучали бы уместней всего, никто даже и не думал хлопать. Кто-то рыдал, кто-то звал доктора, кто-то лихорадочно дергал лямку ручной клади из багажного отсека, стремясь скорее покинуть салон, в одночасье чуть не ставший братской могилой.

- Мы прилетели? — сонными глазами совы на меня посмотрел проснувшийся Крис.

Уставившись на него безумным взглядом, я захохотал. Я трясся, захлебывался истерическим смехом и не мог остановиться.

- Да, Крис, — утирая слезы, выдавил из себя я. — Мы прилетели. И, знаешь, ты был совершенно прав: бояться надо взлета, а не посадки!

* * *