Увидеть море

Все в комнате кроме положительного Толика курили, поэтому дым висел столбом, не рассеиываясь больше, чем на пять минут. Постепенно нами овладел общий настрой безделья и праздности. Я забил на лекции и пары и вплотную занялся изучением аккордов на гитаре, Арменак весь день слушал свою любимую Сандру лежа на кровати в наушниках и изредка фальшиво подпевал «ай, на-нуни… Мария-Магдалина!» гнусавым тонким голоском, Славик без остановки курил и читал фантастические романы. Положительный Толик, недолго думая, положил на учёбу и пропадал в общаге французского факультета, выкидывая все родительские субсидии на тщетные ухлестывания за тамошними второкурсницами.

По вечерам с разными вариантами и участниками в нашем блоке реализовывался примерно один и тот же сценарий.

- Весь мир гавно, все бабы — суки и солнце долбаный фонарь! Молодые люди, как насчёт того, чтобы выпить водки?! — вваливался в блок слегка поддатый Толик, опять вернушийся от «француженок» без любовных успехов, но с позвякивающим пакетом.

- Участвую! — провозглашал я, с грустью вспоминая мою недостижимую и прекрасную любовь Юлю.

- Не вижу причины, не усугубить энтропию мозга, — довольно хихикая, потирал руки Славик. — Я готов пожарить картошечку и ещё у меня где-то была квашеная капустка…

- Я как все-е! — хитро улыбался Арменак. — Только у меня ничего нет.

Год пролетел за одну секунду. Батарея пустых бутылок в корридоре росла. Я по своему обыкновению подцеплять новые болезни, обзавелся хроническим бронхитом из-за постоянного дыма в комнате. Остальные тоже перенесли по паре задорных пневмоний, но в целом мы держались молодцами, пока не пришла летняя сессия.

Забивали на лекции мы сообща, но расплата каждому была уготовлена своя. Арменаку в виде исключения и уважения к его статусу беженца разрешили уйти в академ. Толик остался повторять непройденное на первом курсе, подключив авторитет заслуг героя отца, Славик загремел на осеннюю пересдачу, я же, благодаря школьным занятиям у репетиторов, сдал все на отлично, получил повышенную стипендию и предостережение о том, что на втором курсе моя легкомысленность может закончиться гораздо печальнее.

- Пашка, молодец, а мы раздолбаи все, — резюмировал Толик.

Наступила пора летних каникул, и как же не хотелось нам всем расставаться и разъезжаться по домам. За этот год каждый из нас нашёл настоящих друзей.

Обнявшись по очереди с «сожителями», я сел на заднее сиденье отцовской «копейки» и покатил в родной-неродной Нальчик. В сердце моём оставался маленький цветущий курортный город, а в рюкзаке с грязным бельём литровая бутылка водки «Smirnoff» и бутылка ликера «Amaretto» — подарки для Димы и Юрчика. Я знал, что они с нетерпением ожидают моего возвращения, и мысль об этом немного примиряла меня с отъездом из Пятигорска, который на всю оставшуюся жизнь стал для меня единственным по настоящему родным городом.

Эпизод 8: Эскадрон гусар летучих

Наступил конец августа 1995-го года. Дочерна загорелый, груженный сумками со снедью и премированный дополнительной суммой за свой рабочий вклад в семейный бюджет, я высыпался из Икаруса на залитый солнцем пятигорский автовокзал.

Ноги сами ускорялись при мысли о скорой встрече с друзьями.

- В общагу педа! — в дополнительных объяснениях лихой армянский таксист не нуждался, и мы понеслись.

Снедаемый нетерпением я вырвался из дома на неделю раньше. Отец считал, что я ещё не достиг достаточной виртуозности в сшибании старой штукатурки с кирпичных стен, но у меня было другое мнение.

- Нам же нужно подготовиться к занятиям! Там в комнате ремонт нужно делать! — я почти не врал — за год пятеро неотягощенных интеллектом молодых людей превратили помещение в нечто пугающее.

В своё время мы поклеили там фотообои, которые кто-то выкинул в коридор. На них были изображены все герои диснеевских мультиков на пикнике. Надо ли полагать, что за год фломастеры незатейливых художников-натуралистов превратили безобидную картинку в какую-то безумную зоо-оргию. Те редкие участки обоев, которые не были посвящены половым извращениям миккимаусов и дональддаков, были украшены глубокомысленными изречениями в виде «Остановите Землю я сойду!» и «13.12 — экзамен по фанетике! Не забыть!»

Жить в этом блоке мы собирались с моим новым другом Мишей. Ещё на вступительных экзаменах я заметил двух парней, которые выделялись «неформальностью» своей внешности даже на фоне остальной, довольно пёстрой толпы абитуриентов.

Один из них (позже я узнал, что его зовут Денис) был широкоплеч и голубоглаз. В чертах его было что-то от римских патрициев. Миша был худощав и жилист. Оба были длинноволосы.

«Творческие личности!» — с уважением подумал я.

«Гопник», — наверно, подумали творческие личности, но вслух ничего не сказали.

С Мишей мы молниеносно сдружились на почве общих интересов. Случайно он прочитал у меня в блокноте стихи: