Увидеть Париж и разбогатеть

– В курточке зеленой, джинсовом комбинезоне с мордочкой зайца на груди и белой толстовке .

– Значит, замерзнуть не должен… А если его посадят в сырой холодный подвал? Тогда и курточка не поможет, она ведь легкая совсем… А впереди ночь… – Я озабоченно забегала по кабинету. – Как только они позвонят, нужно в первую очередь узнать, в каких условиях его содержат, и чем кормят…

– Перестань себя накручивать, Лиза. – Со страданием в голосе сказал Ивакин. – У меня сердце разрывается, глядя на тебя. Поверь, все нормально будет, ты же сама сказала, что заплатишь любую сумму, какую бы не запросили похитители.

– Если они будут требовать деньги… Но я клянусь, что выполню и любое другое их требование, каким бы оно не было. Я не стану рисковать жизнью Павлика, ведь на их совести уже, как минимум, три трупа. Пообещай мне, Петя, что не станешь вмешиваться.

– Не стоит сейчас загадывать. – Ответил Ивакин. – Мы же пока даже не знаем, что нужно этим людям, а может, они вообще не позвонят? Вдруг они похитили твоего сына, потому что им нужны не деньги, а именно ребенок…

– Не пугай меня, Петя. – Побледнела я. – Зачем им может быть нужен мой Павлик? Не усыновить же они его собираются, в самом деле.

Ивакин ничего мне на это не ответил, только молча пожал плечами и отвернулся к окну.

ГЛАВА 15

Едва попав в квартиру Дианы, я схватила с тумбочки в прихожей трубку радиотелефона и, зажав ее в руке, прошла в гостиную. Я уселась на диван перед низким журнальным столиком из хромированного стекла, положила на него телефон, потом, немного подумав, достала из сумочки мобильный и пристроила рядом. Проделав все это настолько быстро, как смогла, я опустила сумку на пол и растерянно посмотрела на Дениса, застывшего в дверях. Я просто не знала, что делать дальше… Неужели в этой чудовищной ситуации мне остается только сидеть, тупо уставившись на телефон, и ждать, когда же, наконец, человек, похитивший моего сына, соизволит мне позвонить… Как страшно осознавать, что до тех пор, когда это случится, от меня совершенно ничего не зависит. Этот ублюдок будет делать с ребенком все, что только может взбрести в его больную голову, а я ничем не смогу ему помешать…

– Может, пойдем на кухню и чем-нибудь перекусим? – Спокойно спросил Денис. Я посмотрела на него, как на буйнопомешанного. Неужели этот бесчувственный человек думает, что я смогу что то проглотить, когда даже представления не имею где мой сын и что с ним… А вдруг его до сих пор никто не удосужился покормить…

– Лиза, если ты вот так вот часами станешь сидеть, тупо уставившись на телефон, то точно ничем не поможешь Павлику. – Все так же спокойно продолжил Тихомиров. – Тебе обязательно нужно съесть хотя бы бутерброд, а потом выпить успокоительное, иначе, когда похитители позвонят, и придет время действовать, ты будешь не в состоянии сделать то, что от тебя потребуют. – Он подошел ко мне и осторожно снял с моих ног туфли. – Пойдем на кухню, если хочешь, трубки можно взять с собой.

Я послушно поднялась, и пошла за ним. На столе откуда то появился батон, пачка сливочного масла и упаковка нарезанного сыра.

– Насколько я помню, утром в холодильнике ничего кроме десятка яиц не было… – Удивилась я. – И в магазины мы не заезжали…

– Я прихватил это в больничной столовой, когда спускался в лабораторию… – Отозвался Денис. – Кто знает, сколько нам здесь придется сидеть в ожидании каких-либо известий. – Он аккуратно намазал батон маслом, сверху прикрыл бутерброд сыром и пододвинул эту конструкцию мне. – Ешь. А я сейчас налью чай…

Потом мы, молча, сидели за столом напротив друг друга и сосредоточенно жевали.

– Давай свое успокоительное, – сказала я, допив чашку ароматного чая. – Только не вздумай добавить в него снотворного. Я буду сидеть всю ночь и ждать известий от похитителей.

Покончив с обедом, мы снова вернулись в гостиную. Я примостилась на диване, подвернув под себя ноги, а Денис устроился в кресле напротив.

– Знаешь, я всегда считала себя ужасно сильной женщиной. – С усмешкой сказала я. – Гордилась своей выдержкой… Даже тогда… – Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. – Тогда, когда я увидела своего мужа, лежащего в луже крови, даже тогда мне ни разу не пришла в голову мысль, что моя жизнь закончена… Но сейчас … сейчас я чувствую, если мой малыш не вернется ко мне, то и меня больше не будет… Понимаешь? Наверное, ты пока не сможешь этого понять… Ведь у тебя еще нет детей…

– Я понимаю. – Тихо сказал Денис.

– Вряд ли. – Покачала головой я. – Знаешь, я раньше, когда книжки разные читала, кино смотрела… ну там, где про большую любовь и глубокие чувства рассказывают, там часто фразу такую можно услышать «Я отдал бы за нее (или за него) свою жизнь»… Я всегда считала, что это не правда… не бывает такого чувства, чтобы отдать за него самое дорогое, что только может быть у человека – Жизнь. А теперь вот знаю, оно есть… Знаешь, что это такое? Материнская любовь. Именно материнская. Мужчина этого понять не сможет, наверное…

– Ты думаешь, отцы любят своих детей меньше, чем матери?