Увидимся в Новом Свете

– Хорошо, сейчас я тоже оденусь, и догоню вас, – ответила я, заканчивая чистить картошку на обед. Сквонто с мужчинами был на охоте – нужно было запастись мясом, пока не начался брачный сезон – в это время легко можно было подстрелить беременную самку, что стало бы нехорошим знаком для всех нас.

Я смотрела в открытую дверь на горы, в надежде заметить тот долгожданный дымок, говорящий о том, что все хорошо, что мой муж будет здесь через день, и все пойдет по-старому, и я, наконец, смогу уже с полной уверенностью рассказать ему о том, что у нас будет ребенок.

– Сегодня уж слишком тепло, чтобы выходить на лед, – сказала вошедшая в кухню Малышка. Ты там пошустрее выгоняй их со льда, иначе, провалятся и лечи их потом, оттирай алкоголем, которого у нас пока и так не много, – она бурчала всегда, когда мы использовали ее напитки не внутрь.

– Малышка, не причитай, обещаю, что летом мы сообразим емкости побольше, чтобы ты могла заниматься своим скотчем в промышленных масштабах, – шутливо хлопнула я ее по спине.

– Да, на этот раз я не буду дурой, и пойду на сбор сиропа в полном вооружении. Ваши сладости, это конечно хорошо, но наличие дома огненной воды, знаешь ли, греет мою уставшую душу, – хохотнула она, приняв мои обещания. Для нее Малкольм всю зиму выстругивал из распиленных метровых бревен высокие ведра, в которых она должна была хранить свой «отдельный» сироп, а потом ставить брагу для будущего напитка.

Я оделась, и не спеша вышла на улицу. Солнце сегодня и вправду, грело по-весеннему – на небе ни облачка, и мне даже показалось, что я слышу птиц. Я не понимала, откуда во мне появилось столько любви к созерцанию, неспешности и любви ко всему окружающему, скорее всего, это материнский инстинкт, меняющий не только мое тело, но и мое восприятие.

Я снова глянула на гору, и решила не смотреть больше туда, чтобы не расстраиваться. Хотя-бы пару дней, ну, или до вечера, иначе, это уже походило на сумасшествие. Все будет хорошо, и он скоро вернется – шептала я себе, прижимая руку к чуть округлившемуся животу – месяца три, если судить по признакам.

– Элиза, ты не представляешь, сколько здесь рыбы, – кричала Клер. Она выбирала из сети рыбу, а Пэвэти с Малкольмом закидывали другие сети.

– И куда нам столько? – крикнула я в ответ.

Я осмотрелась, и увидела самодельные санки, стоящие на берегу – ребенок, скорее всего, спал, даже не реагируя на стук топоров, что раздавался от строящегося дома – мужчины достраивали крышу, а это значило, что скоро у нас очередное новоселье.

– Мы будем ее есть, детка, и набираться сил. Там столько икры, что нам пока и мясо не понадобится, – отвечала вошедшая в раж Клер.

– Или наладим производство консервы, но нам нужно уточнить про банки, – смеялась я. – Ты же не в курсе всех этих веяний пищевой промышленности, как и легенькой?

– Ну, нельзя объять необъятного. «Лети сюда, птичка, здесь много вкусненького» – пролепетала Клер мультяшным голосом.

Я хотела ответить, показав руками «столько?», но в эту секунду, запнувшись о сеть, Клер упала, и словно в замедленной съемке я заметила, как под ней расходится лед, она уходит под него, и обломки смыкаются над ее вскинутой в последнюю секунду рукой. Я закричала и бросилась к полынье. Пэвэти и Малкольм не поняли, что произошло, и смотрели на меня, словно и не видели, что раньше здесь была и она.

От дома кричали и бежали мужчины. Лед уходил от берега метров на пять, и если провалиться под него, сложно пробить его снизу, нужно плыть в сторону середины озера, но подо льдом сориентироваться сложно – паника подступает моментально.

Течения у берега закручивают воду, относя провалившегося в сторону от полыньи. Все это мы знали от Сквонто, повторявшего, наверное, тысячу раз, что каждый, сошедший на лед в это время года, должен привязываться веревкой за талию, и на берегу должен быть человек, что страхует его. И конечно, мы пренебрегли всеми правилами безопасности, которые пишутся кровью.

Я, не думая, сбросила на ходу куртку, обувь, и босиком, поймав край сети, что кинул мне Малкольм, упала в полынью. Последней мыслью перед прыжком была одна – край сети, с которой она упала вот только что ушел под воду, а это значит, что ее не снесло быстро в сторону.

Вода с грубыми обломками льда сомкнулась над моей головой. Я осторожно открыла глаза и увидела только крошево льда и пузырьки воздуха. Глаза заболели, и их пришлось закрыть, наугад щупая свободной рукой, а во второй держа единственную связь с моей жизнью – сети, что с другой стороны держал Малкольм, чуть потянувшись в стороны я почувствовала руками нити.

Это была сеть, в которой запуталась Клер. Я провела рукой снова, но нити никак не давались, и я всего лишь на секунду решила отпустить сеть, на другом конце которой был Малкольм, Бернард, и мой неродившийся ребёнок, чтобы поймать Клер.