Узбекистан. Полная история

«Следствие об андижанских событиях по Высочайшему повелению было возложено на сырдарьинского военного губернатора генерала Королькова, – писал в своих мемуарах начальник канцелярии Туркестанского генерал-губернатора Георгий Федоров, – и по выяснении всех обстоятельств дела все главные виновные с Хальфой [Дукчи-ишаном] во главе были казнены, а более ста человек сосланы на каторжные работы и на поселение. Кишлак (селение), в котором жил Хальфа и где было главное ядро заговорщиков, приказано было разрушить, сровнять с землей, всех жителей, знавших о задуманном злодействе, выселить и всю полосу земли, по которой двигалась в Андижан толпа бунтовщиков, отчудить в пользу казны и отдать под устройство русского поселения. Кроме этого, на все население Ферганской области, которому также было известно о замыслах Хальфы свергнуть русское правительство, была наложена контрибуция, кажется, в триста тысяч рублей, и деньги эти большей частью пошли на устройство русского поселения, которое получило название «Русское Село». [203]

Призыв Дукчи-ишана нашел отклик у значительной части коренного населения Ферганской долины, и будь восстание лучше спланировано и более тщательно подготовлено, оно могло бы создать крупные проблемы генерал-губернатору и его подчиненным. Но чего не случилось, того не случилось. В недалеком будущем уже маячил грозный призрак коммунизма… [204]

Глава одиннадцатая Начало века больших перемен

Революция 1905 года в Узбекистане

ХХ век называют по-разному, но, пожалуй, лучше всего ему подходит название «Век больших перемен». Перемены начались уже в 1905 году, когда по Российской империи прокатилась мощная волна беспорядков, которую принято называть «революцией 1905 года». «Революционным» порывом в основном были охвачены рабочие, и от их количества зависел накал страстей на местах. Узбекистану в этом смысле повезло – развитие промышленности оставляло желать лучшего, а местному населению было мало дела до революционного движения, интересовались им лишь те, кто попал под влияние большевистских и эсеровских агитаторов [205] на рабочем месте.

Типичным примером проявления недовольства местными рабочими можно считать инцидент, произошедший в 1885 году на Кштут-Зауранских копях, где процветал обсчет. Поняв, что добром от начальства ничего не добиться, рабочие избили инженера и двоих конторщиков, устроили на руднике погром, а затем пошли в Пенджикент, чтобы пожаловаться на «нехорошее начальство» местным властям. О забастовке и речи не было, подобный метод защиты своих прав был неизвестен работавшим на руднике узбекам и киргизам.

Очагами беспокойства в 1905 году стали Ташкент и Самарканд, куда с конца восьмидесятых годов XIX века правительство ссылало политически неблагонадежный элемент. Выбор Туркестана в качестве места ссылки на первый взгляд удивляет, ведь традиционно в Российской империи ссылали в Сибирь или в северные районы, но дело тут было не в климате, а в изоляции неблагонадежных от тех, на кого они могли дурно повлиять. Русское население Туркестанского края, находившегося под военным управлением, считалось благонадежным, а контакты ссыльных с местным населением ограничивались посещением базаров, так что нужная степень изоляции присутствовала.

Первая политическая демонстрация произошла в Ташкенте 1 мая 1904 года. Организовала ее местная ячейка Российской социал-демократической рабочей партии. С утра по городу разбрасывали прокламации, а по окончании рабочей смены состоялось шествие с выкрикиванием революционных лозунгов и исполнением революционных песен. Большого резонанса эта акция не имела, точно так же, как и собрания, проведенные социалистами 25 января 1905 года в Ташкенте, Самарканде и некоторых других городах. Поводом для этих собраний стали события «кровавого воскресенья» 9 января (по старому стилю) 1905 года, когда в Петербурге была расстреляна мирная демонстрация рабочих. В ташкентском собрании, самом крупном в Туркестанском крае, приняло участие около шестисот человек, среди которых представителей либеральной интеллигенции и рабочих было примерно поровну. В Ташкенте на тот момент жили около ста шестидесяти тысяч человек, таким образом количество революционно настроенных граждан составляло примерно четыре десятых процента от численности населения города.