Узбекские повести

Каждый год он приезжает в город поступать в институт. И хоть бы раз при этом вспомнил об экзаменах — вытащит учебники, что с прошлого года лежат у меня под кроватью в чемодане, да, так и не раскрыв, закинет их обратно.

— Давай лучше поговорим, приятель! — скажет он весело.

— Ведь ясно, что не поступишь, Рамазан, поезжай-ка по-хорошему домой, — говорю я, еле сдерживая возмущение. — Если ты поступишь, клянусь богом, я брошу учебу! Ведь про то, как ты учился в школе, ходят легенды!

— Нет-нет, ни в коем случае, я согласен всю жизнь прожить неучем, только бы ты не бросал института, а то Ташкент лишится талантливого поэта! — отвечает он, смиренно сложив руки на груди. И, хихикнув, добавляет: — Помнишь, как я по алгебре пятерку получил?!

Как не помнить. Учитель математики был у нас немного чудаковат. И вот однажды он, вызвав к доске Рамазана и не вытянув из него ни единого слова (Рамазан молчал, как попавший в плен стойкий партизан, которого пытали враги), вдруг сказал: «Хайдаров, я ставлю тебе пятерку, чтобы ты, десять лет проучившись в школе, не жалел об этом». И, действительно, вывел ему в журнале отличную оценку.

Рано утром, когда я досматриваю сладкие рассветные сны, Рамазан успевает принести к завтраку горку студенческих пирожков и свежий кефир. Потом, включив радио на полную громкость, пыля, подметает нашу комнату и дурным (никакого слуха!) голосом напевает всегда одну и ту же песню:

Будь счастливой, моя Зухрахон,
Коль тебя разлучат со мной…

После завтрака я отправляюсь в институт. Рамазан идет шататься по городу. Порой он исчезает на несколько дней. А однажды, возвратясь с занятий, я застаю его грустно жующим корку хлеба.

— Где пропадал?

— Да бродил…

Потом вдруг ему приходит в голову уехать в Барнаул, и я его долго отговариваю от этой затеи.

— Ну а чем мне тогда заняться, скажи?

— Отправляйся домой.

— Как?

— Купи билет, садись на поезд и езжай!

— Мне нужен бесплатный билет.

— А где ж твои деньги? Говорил мне, что их у тебя много.

— Были, да сплыли, приятель! Что делать…

Потом я узнаю: Рамазан, разыскав своих земляков-студентов, угощал их несколько дней, приглашая то в ресторан, то в чайхану на плов. Всласть погуляв за чужой счет, они весело посмеялись над простачком Рамазаном. А теперь Рамазан пытается деньги на дорогу выклянчить у меня.

Приехав поступать в институт, Рамазан отправляется домой так же неожиданно, как появился.

— Пора, думаю, возвращаться домой, приятель!

— Только честно, езжай и не тешь себя надеждой.

— Можешь ждать меня следующим летом!

Вот каков наш Рамазан!

Так уж жизнь человеческая устроена: по словам одной песни, «после радостей — неприятности по теории вероятности». А уж если человеку не повезет — начинается прямо-таки полоса невезения. Видно, в тот раз, когда похвастался я Ташу Рамазановой судимостью, эти слова ангелы благословили, напророчил — посадили Рамазана…

На следующий год он, как и обещал, снова появился со своим неизменным чемоданом и сеткой, полной яблок. Подарил Малике (я женился, мы теперь жили в своей квартире) шкуру степной лисы, которую сам, сказал, подстрелил на охоте, — прошлогоднее обещание, — пожил у нас два дня и, ничего не объясняя, взяв чемодан в руки, ушел неизвестно куда. Мы и не волновались, такое с ним и раньше бывало. Но спустя три или четыре дня после его исчезновения мне прислали повестку из милиции.

Я сразу понял, что это связано с Рамазаном: так уж, видно, мне с моей мягкосердечностью и всепрощенчеством на роду написано терпеть и страдать из-за его поступков. Встретил меня неожиданно грубым окриком рыжеватый следователь с синими глазами.

— Вас придется арестовать! Доигрались, голубчик!

У меня аж в глазах потемнело. Всего несколько месяцев назад я, закончив институт, устроился на работу в редакцию газеты. Прошлым летом женился, сейчас мы ждем ребенка (жена хочет девочку, а мне, честно сказать, хочется пацана) — и вот, в такой момент попасть в милицию? За что? Что могло случиться?

Следователь ознакомил меня с делом.

Оказывается, пять дней назад Хайдаров Рамазан был задержан в поезде «Ташкент — Новосибирск» с тремя чемоданами яблок и гранат и двумя коробками винограда. Тоже небось доказывал: «Хочется мне, приятель, разок съездить в Барнаул. Погулять, повидаться с друзьями. Соскучился я по местам, где служил». Садились в вагон двое, утверждал проводник. А когда зашли в купе с понятыми, почему-то второго не оказалось в вагоне. И вот, по предварительным показаниям, скрывшимся «главарем»-спекулянтом оказался я.

— Кто вам мог наговорить такую чушь?! Докажите! — возмутился я, прочитав протокол следствия.

— Ваш приятель, Хайдаров, признался!

Проклятый Рамазан! Значит, сам попался в ловушку и меня решил подставить? Трусливый спекулянт!