Узда для Троцкого. Красные вожди в годы Гражданской войны

Возвращаясь к ленинскому Совету Обороны и оставляя в покое И.В. Сталина с его нежеланием превращать максимум своей воли в основу всеобщего законодательства и идейной близостью к Л.Д. Троцкому, которую оба члена ЦК упорно не замечали в течение всей политической жизни, мы должны заметить, что вождь не был одинок в своих воззрениях на армию: на Десятом съезде РКП(б) 1921 г. один из партийцев в ответ на предложение организовать военную секцию заявил: «Вопрос о реорганизации армии и флота не есть вопрос, касающийся только военных работников, он касается всех коммунистов вообще»[711]. Иначе и быть не могло: как справедливо заметил 17 апреля 1923 г. Г.Е. Зиновьев, «в 1918, 1919, 1920, 1921 гг., когда партия — это была Красная армия на девять десятых, когда государство — это была организованная война, когда всё дело сводилось к победе над белыми и когда все понимали, что партия ставит на карту всё, партия ставит на карту голову. Если она выиграет всё, то выиграет; если проиграет, то проиграет всё»[712]. И.В. Сталин, который в момент выступления на большевистском форуме не отвечал за судьбу конкретного фронта, добавил тогда, что «Истории всех революций говорят, что армия — это единственный сборный пункт, где рабочие и крестьяне разных губерний, оторванные друг от друга, сходятся и, сходясь, выковывают свою политическую мысль»[713].

15 декабря 1918 г. Совет Обороны, решая важный военный вопрос, связанный с необходимостью наказания виновных в неисполнении решения о строительстве Волжского моста, не подумал не то, что обратиться к Л.Д. Троцкому, но даже воспользоваться недавно учреждённой системой революционных военных трибуналов. Вместо этого назначил следственную комиссию и поручил затребовать у члена РВСР П.А. Кобозева материалы о виновных для передачи их И.В. Сталину[714]. 25 декабря Сталин выступал на заседании Совета Обороны со сводкой отчётов комиссаров, направляемых в формирующиеся дивизии. Э.М. Склянскому поручалось на следующий день представить И.В. Сталину копию перечня формирующихся дивизий и сведения об их состоянии и, более того — предоставлять такие сведения каждые две недели[715].

Руководящая работа Совета Обороны вызывала у Л.Д. Троцкого приступы ярости, о чём свидетельствует первоначальная фразеология РВСР[716] — до 1919 г., когда стороны достигли определённого компромисса.

Совет народных комиссаров и Совет Обороны как надстройка над ним сосредоточили в своих руках все финансовые нити, в т.ч. бюджет военного ведомства. Для получения средств и тогда, и много позднее Реввоенсовету Республики и Наркомату по военным делам как его рабочему аппарату приходилось обращаться в советское правительство. В 1918 г. последнее использовало финансы для постановки Красного Бонапарта под жёсткий контроль основателя партии, впоследствии, по итогам Гражданской войны в 1922 г., едва не перестаравшись[717], – загнало военное ведомство на те роли в политической системе, которые ему следовало играть в мирное (или относительно мирное) время[718]. Между прочим, тут вождь ничего нового не придумал: практика контроля военного ведомства путём урезания его сметы восходила к притеснениям военного ведомства со стороны финансового в Российской империи. По свидетельству Д.А. Милютина (1903), «все старания [Военного] министерства тормозились ежегодным мелочным урезыванием сметы»[719].