Узда для Троцкого. Красные вожди в годы Гражданской войны

Под задачей, естественно, понималась мировая революция — пояснение не требовалось тем более, что в самом начале редактор «Известий ВЦИК» Ю.М. Стеклов, бывший в марте 1918 г. активным левым коммунистом[586], и так поведал о приближающейся революции в Германии и Австро-Венгрии[587]. Вернувшись после лирического отступления к рассказу о ситуации «Республика в кольце фронтов», Троцкий охарактеризовал положение таким образом, что «мы должны [разви]ть огромную скорость (в деле организации вооружённых сил. — С.В.), и эта скорость и силы, имеющиеся у Красной армии, даст нам возможность действовать, а это выразится в очищении России от контрреволюционных натисков[588]… [на фронте у меня создалось убеждение], что есть ещё субъективные затруднения, что не все советские работники поняли, что существует централизованное сплочение и что все командные приказы, идущие сверху, должны быть незыблемы, и что мы от них не отступим. Мы к тем советским работникам, которые этого ещё не поняли, будем безжалостны…». Далее Троцкий перешёл к положению на Южном фронте. Сталин нигде не упоминался, но и так ясно, что речь шла о нём и о Реввоенсовете 10-й армии Южного фронта, вдохновлённом будущим генсеком на борьбу с Троцким. Затем — самое главное: «Если мы эту работу милитаризации всех советских организаций проведём, то вы нашу страну приведёте в такое положение, что она должна быть военным лагерем, и тогда [я] скажу, что нам не страшны ни германские, ни англо-французские империалисты. […] Наша Красная армия и наш тыл будут развиваться с каждым днём и с каждым часом». Сославшись на ленинское письмо в ЦК о необходимости трёхмиллионной армии к весне 1919 г., Троцкий заявил, что такой «лозунг» можно провести в жизнь только при концентрации сил[589].

Заключительный пассаж речи председателя РВСР сводился к тому, что мировая революция зависит от постановки или непостановки во главу угла задачу обслуживания Красной армии. В первом случае, — объяснял нарком, — «наш фронт будет незыблемым, […] мы будем […] справлять третью годовщину [Октябрьского переворота не только] у себя, но и в Ростове, Харькове, Вене, Берлине и, может быть, тот международный конгресс, который собирался созвать Ф. Адлер в июле [19]14 года […], мы созовём полностью […] в одной из наших советских столиц. Тогда мы скажем Третьему Интернационалу[590], что вот вы собирались у нас в Москве или Петрограде, а ваш съезд защищает Рабоче-крестьянская Красная армия, первая армия коммунизма всей мировой истории»[591].

В принципе можно было попытаться после такой речи освятить постановления ВЦИК от 2 и 30 сентября 1918 г. решением всероссийского съезда Советов, однако Я.М. Свердлов поостерёгся это сделать и предоставил слово военному комиссару Петроградской трудовой коммуны Б.П. Позерну, который сразу перешёл к чисто практическому вопросу — об организации образцовых полков деревенской бедноты, на основании которого и была принята резолюция съезда. Более того, предложивший резолюцию Я.М. Свердлов подчеркнул, что доклад Л.Д. Троцкого «носит информационный характер» и на заседании съезда «обсуждаться в дальнейшем не может»[592]. Причины такого демарша однозначно объяснить невозможно. Не исключено, что на этот раз Свердлов оставил без поддержки своего временного союзника. Но не исключено и обратное: Свердлов, зная, мягко говоря, неоднозначное отношение военных партийцев к «создателю Красной армии», как до сих пор иной раз величают Троцкого в историографии, предпочёл не подставлять ближайшего товарища по ЦК под возможный удар оппонентов.