Узел

Мы валяемся в кровати и под сумрачный свет ночника смакуем подробности прошедшего дня. Их у каждой из нас скопилось много.

— Теперь главный вопрос, — торжественно спрашивает Григорьева, — ты бы с Леднёвым переспала?

— Переспала бы, — признаюсь без смущения.

Между нами нет секретов. Подруга знает, что я девственница, и, имея не очень приятный опыт первого секса, решительно оберегает меня от всяких неблаговидных связей.

«Климова, давай хоть у тебя первый секс будет нормальным», — все время смеется она. — «Не вздумай переспать с каким-нибудь козлом».

Я не жду принца, не храню себя для того самого единственного и бла-бла-бла, так вышло. Все нормальные девочки лишаются девственности, когда хотят секса, а я этот момент упустила и теперь хочу хотеть не просто секса. Теперь я хочу хотеть мужика, с которым буду спать.

— Что не так? — в какой-то момент нашего разговора спрашиваю подругу. Чувствую подвох. Что-то меня смущает. То ли выражение ее глаз, то ли что-то в ее голосе.

— Понравился тебе Никитка?

— Понравился. А что не так? Он с кем-то встречается?

— Нет. Он вряд ли бы тогда с нами развлекался. Тусил бы со своей девахой.

Тося медлит, и это меня откровенно пугает. Вот именно сейчас я не хочу никаких сюрпризов. Внутри у меня все кипит и бурлит, в голове уже рисуются планы на ближайшее будущее. На ближайшие две недели точно.

— Григорьева, я ненавижу вот эти паузы. Что не так?! — подгоняю ее криком.

— Все нормально, — тихо говорит Тося, — просто ему… ему семнадцать лет.

Я молчу. Перевариваю. Не верю. Мирно бурлящая внутри меня лава вдруг расплескивается, неимоверно больно обжигая желудок.

— Ты шутишь? — тоже тихо переспрашиваю я и, бл*ть, хочу, чтобы она сказала, что пошутила. Я молюсь, чтобы Тося сейчас начала привычно ржать и сказала, что пошутила.

Но Тося растерянно улыбается и качает головой:

— Нет.

— Врешь. Ему не может быть всего семнадцать, — все еще не верю.

— Почти восемнадцать. У него день рождения скоро. Как раз вот-вот… Кажется, то ли днем раньше, чем у тебя, то ли днем позже. Я все время путаю.

— А про юрфак? Он нагнал?

— Нет. Он школу закончил экстерном. Спортсмен же… с семи лет на самбо… у спортсменов всегда поблажки.

— Вы охренели?! — подскакиваю на кровати. — Это вы меня так с Леднёвым стебануть решили?! Ты, что, раньше не могла сказать?

— Настя, прости, я не думала, что это какая-то проблема… — в еще большей растерянности пытается оправдаться Григорьева.

— Не думала? — От отчаяния я готова разрыдаться. — Ты бы еще подождала, пока мы переспим, и потом сказала! Не думала она! Ему семнадцать! Господи… — причитаю я. — Я никогда не буду встречаться с малолеткой… Ты прекрасно это знаешь, что за шутки… Если бы я знала, то не стала бы… — остальные мои вопли слышит только подушка. Падая лицом вниз, вою в самую ее середину о своем безмерном разочаровании.

Я даже не поняла, что он малолетка, и это было очень обидно. А как тут понять? У Леднёва высокий рост, охеренная физическая форма и внушительная басовитость в голосе. Мы студенты. У нас, считай, одна среда обитания. Одинаковые разговоры, приколы, почти одинаковые интересы.

— Я себя прям какой-то педофилкой чувствую, — обиженно шмыгаю носом и, выбравшись из постели, иду на кухню. Ставлю чайник, собираясь чем-нибудь заесть и запить свое разочарование.

— Главное, в штанах у него нормально все, ты сама говорила.

Подруга умеет поддержать, ага. Оптимистка.

— Ой, не напоминай об этом позоре, — скривившись, отмахиваюсь я. — Мало того, что сама, как идиотка, голая была, так еще и мальчика раздела. Бл*ть, меня можно за это посадить.

— Мальчик добровольно разделся.

— Ладно. Пошутили и забыли.

— Насть, серьезно, — робко смеется Тоська, — я его, как малолетку, не могу воспринимать, поэтому и не думала, что для тебя это будет проблемой.

— Ему семнадцать. Он даже несовершеннолетний. Ему надо с Полькой встречаться, а не со мной. Сама подумай, что я с этим мальчиком делать буду?! — снова нехотя вскипаю.

— А что ты с ним собиралась делать, пока не узнала, что он малолетка?!

— И об этом не напоминай!

— Климова, ёперный театр, не тупи! Мозги в кучу собери и подумай. Он же спортсмен. Это другая каста. Они же все не по годам зрелые. Дети без детства, им херней страдать некогда. Они же как машины, 6л*ть! Наглые, смелые… там тестостерон прет!

— Кина не будет, — повторяю удрученно. — Не могу я. Не могу-у-у, — подвываю без слез, но чувствую, что недолго до них осталось.

Может быть позже, четыре года разницы и не будут так заметны, но сейчас, когда Нику нет и восемнадцати, эти гребенные четыре года кажутся адским разрывом.

— Зря. Говорю ж, вы просто идеальная парочка. Озабоченный малолетка-переросток и перезрелая девственница, — смеется Тося.

— Леднёв бы ржал надо мной, — глубоко вздыхаю, пытаясь утихомирить свои чувства.

— Стопудова. Он привык к опытным девочкам, у него все постарше.

— Слава богу, не одна я обломалась, — смеюсь я.

— Я так и поняла, что вся эта истерика только потому, что Никита тебе очень сильно понравился.

— И такая подстава…

— Жди, пока подрастет.

— Тося, хватит ржать, мне и так хреново.