Уж эти мне мужчины

– Ладно, все равно влипли, – вздохнул Гарик. – Теперь уже нечего терять.

Убедившись, что охранники ушли, он осторожно протянул руку к клумбе, чьи края были декоративно обложены крупной морской галькой, и выбрал несколько камешков поувесистее. Резко размахнувшись, он метнул камень в квадратный глаз ближайшей телекамеры. Объектив разлетелся на куски с коротким приглушенным звоном.

– Здорово ты метаешь камни! – восхитился Хосе Мануэль. – Где ты этому научился?

– В Сибири. Бурундуков снежками с веток сбивал, – лаконично пояснил Костолом.

– Зачем? – удивился журналист.

– Да не нравились они мне. Полосатые, как зэки, и с хвостами. Да и вообще скучно было.

– Понимаю, – кивнул журналист. – Мне тоже иногда бывает скучно.

– Вон еще камера, – сказала Мириам. – Интересно, в нее ты тоже попадешь с первого раза?

– Уж в этом ты можешь не сомневаться, – усмехнулся Гарик, взвешивая на руке очередной булыжник.

Когда волнение, вызванное поимкой Ивана, немного утихло, Леха Мохнатый, вспомнив об обязанностях, с неохотой отправился на свое рабочее место – в комнату видеонаблюдения. К его удивлению, на мониторах больше не было ни садовых дорожек, ни опунций, ни фонтана. Экраны были темными, и по их поверхности нервно пробегали дрожащие светлые полосы.

– Черт! Что за невезение! – выругался Леха. – На пять минут отошел, а тут вся аппаратура сломалась. Явно кто-то вредит.

Мохнатый кривил душой. Отсутствовал он по крайней мере минут двадцать. После недавного конфуза, когда Леха закричал от испуга, чем в очередной раз навлек на себя гнев начальства, он не хотел новых неприятностей. Было очевидно, что вину за погасшие мониторы немедленно свалили бы на него.

– Пойду посмотрю, что там с камерами, – тяжело вздохнув, решил Мохнатый. – Заодно прогуляюсь.

– Смотри! Охранник! – прошептала Мириам, указывая на нескладную фигуру Лехи. – Сейчас заметит, что камеры разбиты.

– Спорим, не заметит! – ухмыльнулся Костолом, с нежностью подкидывая на ладони увесистый камень.

– Куда мы его денем? – спросил Хосе Мануэль, хватаясь за ноги оглушенного любителя головоломок.

– В гараж! – беря Леху за руки и приподнимая его, скомандовал Гарик. – Там стоит бронированный микроавтобус с затемненными стеклами. Будем пока складировать охранников на полу микроавтобуса. Там их не будут искать!

– Ты настоящий Рэмбо! – восхищенно воскликнула Мириам. – Я даже готова забыть, как ты стоял со спущенными штанами в номере Хосе Мануэля.

– Так и забудь! – огрызнулся Костолом. – Это был просто тактический ход для деморализации противника. Лучше режь на лоскуты одежду этого парня, свяжи его как следует и не забудь понадежнее заткнуть ему рот. Чема поможет тебе. А я пойду еще поохочусь.

Гарик осторожно выскользнул из гаража и, подкравшись к клумбе, принялся набивать карманы камнями.

Из-за дома, насвистывая, появился еще один охранник, совершающий обход.

– Иди сюда, дорогой, – тихо пробормотал Костолом, доставая камень из кармана.

– В чем дело? Почему включился сигнал тревоги? – спросил по рации Леонид Борисович у начальника охраны.

– Лазутчика поймали, – объяснил тот. – Похоже, перебрался через забор. Мы застукали его у подвального окошка. Похоже, он хотел поговорить с пленниками.

– Вот падла! Не иначе как еще один шпион Папы Сочинского, – выругался Генсек. – Похоже, этот старый форточник всему свету о моих делах раструбил. Пора с ним кончать. Я слишком долго терпел этого ворюгу.

– Вы хотите лично допросить лазутчика? – спросил начальник охраны.

– Да. Приведи его в гостиную, – распорядился Родин.

– Ты точно уверен, что Ивана схватили? – спросил Папа Сочинский.

– Своими глазами видел. Я специально на дерево с биноклем залез, – жалобно сказал Кузьма Блоходавов. Его ладонь, сжимающая телефонную трубку, немилосердно потела.

– Как же это ты за ним не углядел! – укоризненно произнес Папа Сочинский. – Ведь я ж велел тебе глаз с него не спускать!

– Да я сам себя убить готов! – пожаловался Блоходавов. – Черт бы побрал этого шулера!

– Ладно! – сказал вор в законе. – Теперь уже поздно плакать о разлитом молоке. Оставайся на месте и жди моего звонка. Я решу, что делать.

– Плохие новости? – спросил Серый Кардинал. – Что-то вид у тебя невеселый.

– Мы вернулись к тому, с чего начали, – мрачно объяснил Папа Сочинский. – Твой приятель Иван добровольно вернулся в лапы к Генсеку.

– Это как? – удивился Степан Иванович.

– Да вот так. Сбежал от Кузьмы, сиганул через забор, ну, его, конечно, тут же и сцапали.

– У него что, совсем мозгов нет? – недоуменно спросил Кашкин.

– Голос крови, – пожал плечами вор в законе. – Это как амок.

– Тупость это, а не амок, – буркнул Серый Кардинал. – Недаром говорят, что у России две проблемы – дороги и дураки. И что ты думаешь делать?

– Да уж, перспективка не ахти, – задумчиво покачал головой Папа Сочинский. – Я знаю методы Генсека. Он из Ивана обо мне в два счета правду вытрясет, если, конечно, еще до этого от нашей троицы не узнал о моем участии в деле. А это значит – война.