Уж эти мне мужчины

Дверь библиотеки скрипнула, и, по обыкновению грациозно покачивая бедрами, в гостиную с ослепительной улыбкой вплыла Мириам Диас Флорес. С удовлетворением отметив, что взоры всех смуглых небритых мужчин переместились на нее, модель принялась неторопливо расстегивать пуговицы на блузке.

На выглядывающего из дверного проема Хосе Мануэля никто не обратил внимания.

– Кто-нибудь здесь говорит по-английски? – поинтересовалась Мириам.

– Я! – галантно улыбнулся Стрелок.

– Тогда вы будете моим переводчиком, – лучезарно улыбнулась ему модель, расстегивая очередную пуговицу. – В первую очередь мне бы хотелось поприветствовать всех собравшихся здесь и выразить мою полную солидарность с вашим маленьким, но гордым горным народом, который, подобно испанским баскам, продолжает отважно бороться за свою независимость против коммунистическо-демократическо-капиталистического гнета! – на удивление складно продекламировала она.

– Что она такое несет? – удивился Хосе Мануэль. – Жорди Пужоля, что ли, наслушалась?

Расстегнув последнюю пуговицу, Мириам передернула плечами, так что блузка соскользнула вниз, и взорам изголодавшихся по женскому обществу чеченцев предстала ее безупречная смуглая грудь.

Стрелок послушно переводил, чувствуя, как жар, зарождающийся внизу его живота, перемещается вверх по телу, нарушая связную работу мысли.

– Самое святое на свете – это любовь! – провозгласила Мириам.

Террористы кивнули. Они готовы были сражаться насмерть с жестоким и беспощадным врагом, но груди модели оказались слишком мощным оружием, почти запрещенным оружием массового уничтожения. В этот момент позорной слабости чеченцы даже готовы были на миг допустить кощунственную мысль о том, что любовь лучше войны.

Хосе Мануэль, шагнувший в комнату, чтобы лучше видеть все происходящее, с недоверием покачал головой. Сейчас он жалел только об одном: что у него не было с собой фотоаппарата, чтобы запечатлеть уникальную историческую сцену.

– Ей бы в политику податься! – пробормотал он. – Пара подобных выступлений – и все мужское население Испании у нее в кармане, а уж сепаратисты вообще на руках ее будут носить.

– Нас привела сюда любовь! – торжественно возвысила голос модель. – Этот человек, – она направила свою грудь на Костолома, – оказался здесь, чтобы освободить свою невесту, а я, – грудь Мириам переместилась в сторону маркиза, – презрев опасность, пришла спасти своего жениха, Альберто де Арнелью. Наверняка каждый из вас когда-то испытывал священное чувство любви – будь то любовь к женщине или любовь к Родине. Поэтому я надеюсь, что мои слова найдут отклик в ваших мужественных и благородных сердцах. Я умоляю вас проявить великодушие. Мы вам не нужны. Я верю, что свободные и непобедимые мужчины Кавказских гор проявят присущее им благородство и благословят нашу любовь!

Последняя фраза Мириам потонула в звоне разбившихся стекол и топоте ног ворвавшегося в комнату через окна и двери отряда, возглавляемого Матвеем Гашеткиным.

Отупевшие от созерцания прелестей андалузской модели, чеченцы даже не вспомнили об оружии. Они просто тупо уставились на неожиданно появившихся в комнате одетых в маскировочную форму людей с автоматами.

– Те же и мы! – жизнерадостно воскликнул Максим. – Всем привет! Не беспокойтесь, мы не отряд по борьбе с терроризмом и лично против вас ничего не имеем. Мы прибыли для мирных переговоров. Привет, Стрелок!

– Матвей! Это ты! Сколько лет, сколько зим! – обрадовался Борисов. – Что ты тут делаешь?

– Он работает на меня! – входя в комнату, объяснил Папа Сочинский.

– Здорово работают! – высовывая голову из-за фонтана, восхитился капитан Полуподвальный. – Вот это высадка! Прямо «Крепкий орешек-2». Ничего не понимаю – столько вооруженного народа, в окна вламываются, а никто не стреляет.

– Патрон нынче дорог, – лениво пояснил сержант Нечитайло. – Говорят, по доллару штука, особо не набабахаешься.

– Пойдем! – неожиданно приказал капитан.

– Куда? – удивился сержант.

– Туда! – Михаил указал на разбитые окна гостиной. – Мне же там надо обыск сделать!

– А вы уверены, что сейчас для этого подходящий момент? – усомнился Нечитайло. – Все-таки там чеченцы. Террористы. Дикие люди гор.

– Ничего, там Папа Сочинский с командой, – бодро сказал Полуподвальный. – В случае чего он меня прикроет. Кроме того, должен же я обещанный джип отработать!

– Какой джип? – заинтересовался сержант.

– Новый! Японский!

– Ну, если так, вас и танком не остановишь, – печально сказал Нечитайло. – Пойдем. Прямо Волку в пасть, прости, Господи, за каламбур, прямо как Красная Шапочка.

– Если ты помнишь, в этой сказке Волку не поздоровилось, – заметил капитан, направляясь к парадному входу.

– Мне нужны только эти четверо, – объяснил Папа Сочинский, указывая на Машу, маркиза, Джокера и Ивана. – Я просто заберу их и тихо уйду, а вы уж сами разбирайтесь с Генсеком.

– Кто это? – спросил Волк, по-прежнему отдыхающий в железных объятиях Костолома.

– Папа Сочинский, – мстительно пояснил Родин. – Тот самый, который у тебя Кашкина украл.

– Ах ты, шакал вонючий! Убью! – задергался Дарасаев.