Уж эти мне мужчины

— И при чем тут чеченские террористы? — спросил он.

— Ты что, понимаешь немецкий? — удивился Чема.

— К твоему сведению, моя бабушка была немкой, — объяснил Гарик.

— Чеченские террористы? Какое отношение Альберто имеет к чеченским террористам? — вмешалась Мириам.

— Никакого, — тяжело вздохнув, сказал Хосе Мануэль.

— Да, комнатенка не ахти, — вздохнула Маша, окидывая взглядом беленые стены и три металлические кровати с ватными матрасами.

— Не привередничай, — сказал Джокер. — Конечно, это всего лишь частный сектор, но здесь по крайней мере мы не будем привлекать к себе внимания.

— Не смей делать мне замечания, — возмутилась Арлин. — Не забывай, что я теперь здесь единственный мужчина, так что вы, бабы, помалкивайте.

— И женщины еще смеют трубить о мужском шовинизме! — воскликнул Джокер. — Вы только посмотрите, надела мужской костюм — и нате вам — Гитлер в юбке!

— Не ссорьтесь, — вмешался Альберто. — Я никак не могу запомнить, как нас теперь зовут.

— Ох, уж эти мужчины, — вздохнула Маша. — Я — Алексей Васильевич Ложкин, Вася — Лидия Сергеевна Мамыкина, а ты — Джейн Стоун, моя английская подруга.

— До чего же у вас, русских, сложные имена, — вздохнул Альберто. — И за что мне такая мука?

— Ничего, зато из тебя получилась отличная женщина, братишка, — ободрила его Маша. — Дай-ка я подправлю тебе макияж. Говорят, «Серебряная пуля» — шикарное заведение. Этот Генсек, или как его там, чуть ли не каждый день там ошивается. Жаль, я не могу надеть мини-юбку.

— Зачем тебе мини-юбка? — усмехнулся Джокер. — Ты что, забыла, Папа Сочинский сказал, что Родин предпочитает юношей. Уверен, что ты как раз окажешься в его вкусе. Свежая кожа, голубые глаза, невинное личико. Главное, не забудь вдеть сережку в левое ухо.

— Иди к черту, — сердито фыркнула Маша.

— Босс, подойдите к телефону, — сказал мужчина с хриплым голосом. — Там звонит какой-то чеченец и хочет поговорить о Сером Кардинале.

— Да ну! — воскликнул Папа Сочинский, хватая трубку. — Слушаю, — сказал он.

— Дать мне десять тысяч доллар, мой отец спасать Степан Кашкин, — произнес в трубке ломающийся голос подростка.

— Хорошее предложение, — заметил Папа Сочинский. — А как я узнаю, что это правда?

— Степан Кашкин просил передать: голубое в полосочку, Красная Поляна, полтретьего ночи, полштуки за кордебалет.

— Отлично. Считай, что мы договорились. Я пришлю за тобой машину. Скажи, где тебя отыскать.

Когда Папа Сочинский дал отбой, мужчина с хриплым голосом повесил трубку параллельного телефона и, немного помявшись, спросил:

— Простите, босс, а что означает «голубое в полосочку»?

— Всего лишь прекрасные воспоминания, — мечтательно улыбнувшись, сказал Папа Сочинский. — Прекрасные воспоминания молодости.

* * *

— Мне кажется, Волк не слишком доверяет нам, — сказал Стрелок.

Леонид Борисович Родин задумчиво посмотрел из окна кабинета на заходящее солнце, отражающееся в голубой воде бассейна.

— Чеченцы никому не доверяют, даже собственной матери, — заметил он. — Это их обычное состояние. Мы с Волком провернули не одну подобную операцию, и он всегда получал причитающуюся ему долю. Так в чем же дело сейчас?

— Волк считает, что вы платите ему слишком мало.

— Полмиллиона долларов — это мало?

— Смотря в каком случае, — дипломатично улыбнулся Стрелок. — Похоже, Махмуд Дарасаев навел справки о Сером Кардинале. Не знаю, что ему известно, но думаю, он догадывается, что на выкупе можно получить гораздо больше.

— И как ты думаешь, что он собирается делать?

— Он может попытаться сам получить выкуп.

— Для него это не так-то просто. Кашкин далеко не глуп, и он потребует гарантий, которые Волк не сможет ему дать. Кроме того, Дарасаев не слишком смыслит в банковских делах. Один он не справится.

— Он может нанять экспертов, — заметил Стрелок.

Генсек смерил его яростным взглядом.

— Я и есть эксперт, а ты посредник, — раздраженно сказал он. — И твоя задача состоит в том, чтобы операция прошла без сучка без задоринки. Ты лично отвечаешь за это, а ты знаешь, что я не терплю провалов.

Стрелок с трудом подавил поднимающуюся в его душе волну ярости. Он не выносил, когда на него повышали голос, но процент за сделку был велик, а вступать в конфликт с Родиным было слишком опасно.

— Может быть, повысим его ставку? — спросил он. — Мы можем попросить у Кашкина вместо десяти миллионов долларов двенадцать и дать Волку пару миллионов.

— Ты просто идиот! — рявкнул Генсек. — Я никогда не меняю своего решения и никогда не иду на уступки. Именно поэтому я стал тем, кто я есть, а ты, при всем твоем десантно-спецназовском гоноре, работаешь на меня и будешь лизать мне ботинки, если я прикажу. Кроме того, я знаю активы Кашкина. Больше десяти миллионов наличными он сейчас не сможет перекачать со счетов. Основные его капиталы вложены в предприятия и в ценные бумаги, хранящиеся в сейфах западных банков. Так что побереги свои мысли при себе.

Ярость перекосила лицо Стрелка, но и на сей раз он сдержался.