Уж замуж невтерпеж

«Ныне Анна утверждает, что и она, и моя Анна питались душой моего сына. И эта душа повреждена настолько, что вряд ли сумеет она восстановиться. Он обречен быть слабым»

– Чушь! – демоница возмутилась. – Это… ты не слабый!

Слабый.

Просто… она не знает, каким должен быть истинный Повелитель Тьмы.

«Он не сумеет справиться ни с Проклятыми землями, ни с собственной тьмой. Мне ли не знать, сколь тяжка эта ноша. А потому я должен найти другую женщину, подходящей крови, чтобы родила она мне другого сына…»

Ричард закрыл глаза.

Как же… больно.

Одно дело знать, он никогда-то не испытывал иллюзий по поводу своей силы. Но совсем другое – читать это вот…

– Он просто идиот, – проворчала демоница.

И захотелось согласиться с нею.

Глава 45 О том, что у ведьмы лиц множество

«Была та девица собой хороша несказанно, а еще нрав имела тихий, кроткий и незлобливый. Покорна она была воле отца своего, а после и мужа. Поселилась она в тереме высоком, окруженная служанками да девками дворовыми, всякое желание её исполнить готовыми. И было у неё множество атласов да бархатов, соболей с чернобурками, каменьев всяческих и иных, женскому сердцу вещей милых. Ничего-то не жалел князь для своей супруги. Да только она, тихая, с каждым днем становилась еще тише. Бледнела и хирела, чем встревожила князя премного»

Сказ о князе Горомысле и жене его, старой прехитрой ведьме

Ей дали напиться.

И конфету.

Липкий леденец, которого касались чужие руки, чужие пальцы, но сей факт не вызывал отвращения. Впрочем, если подумать, то после всего, что Летиция видела, испытывать отвращение перед конфетами было как-то… там, в полиции, брезгливые не выживали.

И она тоже брезгливость утратила быстро.

Голова еще кружилась.

Слегка.

Но теперь Летиция понимала, где находится. В этой вот комнате, которая и не лаборатория, и не мертвецкая. Сидит… на подоконнике. Опирается плечом на… на плечо и опирается. А кто-то её еще и придерживает.

– Ты как? – заботливо осведомилась Мудрослава.

Она… она, конечно, соперница и все-такое, но на душе стало тепло.

– Нормально. Это… это бывает, – Летиция слегка поморщилась, все-таки выказывать слабость – не лучшая идея. – Оно сил отнимает изрядно. А я и так…

Рядом сидела рыжая.

И пахло от неё потом. Не сильно. Не так, чтобы неприятно, но пахло ведь.

– Голова закружилась.

– Что ты видела?

– Это женщина, – Летиция сунула еще одну конфету, радуясь, что их в жестянке много. А ей сладкое нужно. Сейчас. – Ваш чернокнижник, безусловно, женщина. Хотя и использовал мужское обличье. Знаете, она ведь очень удивилась.

– Ты…

– Тело. Не душа. У тела есть память. Она остается, но как бы… когда тело начинает разрушаться, с ним уходит и память. Чем старше покойник, тем сложнее что-то вытащить. Мой наставник полагал, что дело в мозге, что мозг нужен вовсе не для того, чтобы выделять носовую слизь. Слишком он большой… и он исследования вел. Люди, у которых мозг поврежден, они… он рассказывал про одного конюха, которому в драке череп проломили. И тот забыл и свое имя, и все-то вовсе, сделавшись подобным дитяти.

Говорить Летиции нравилось. Пусть и о том, что отношения к делу не имело. Зато успокаивало. И сердце перестало колотиться, а то прямо через уши выпрыгивает.

– Так вот… он заметил, что мозговое вещество первым распадается. А вижу я то, что видит покойник. И… и его чувства тоже вижу. Не совсем, чтобы вижу. Путано получается. Извините.

А ведь Летиция изучала высокое искусство риторики. И даже выступала в дамском кружке герцогини. Что она там рассказывала?

Не важно. Главное, что рассказывала.

– То есть… он сперва был мужиком, – уточнила рыжая, с хрустом разгрызая конфету. – А потом вдруг раз и…

– И, – согласилась Летиция. – Это женщина. Определенно. Только… такая вот… странная, что ли?

Конфеты были кисловатыми.

– Чем? – Мудрослава тоже забралась на подоконник. Благо, подоконники были широкими и длинными, самое оно, чтобы сидеть.

– Не знаю. Не могу понять…

– Может, все-таки не женщина?