Уж замуж невтерпеж

На нем всякие штучки стоят, вроде бы просто так, но… она взяла в руки фарфоровую лошадку. Красивая. Такая, что и трогать-то страшно. А в руках Брунгильды и вовсе хрупкою кажется.

Коснулась гривы пальцем.

Вздохнула.

И вернула на место.

Именно. Все здесь слишком уж хрупкое, изящное, как эта вот лошадка. И принцессы… настоящие. А она?

Зеркало отразило Брунгильду во всей неприглядности. И драгоценное ожерелье, надетое Брунгильдой, лишь подчеркивало нелепость её. Слишком высокая. Слишком… могучая?

Из горла вырвался нервный смешок.

Там, дома, все-то было правильно. И она гордилась, что ростом, что статью. Разве слабая женщина принесет мужу сильных детей? И вовсе-то, что толку с той, которая ни весло не удержит, ни копья не подымет. А тут? Тут вот…

В дверь постучали.

И Брунгильда с радостью отвернулась, правда, появилось вдруг ощущение, что в спину ей смотрят. Из зеркала. Она даже оглянулась. Нет, никого, только её собственная тень.

Смеется.

Или…

Почудилось. Нервы. Впору этих… солей нюхательных попросить. Вот дома-то посмеялись бы. Дома… дома ей не будут рады. Ушла и… и ушла. И дальше-то что?

– Мне подумалось, что вы устали сидеть в одиночестве, – за дверью стоял Никас все в том же мятом зеленом камзоле, который еще и потерся на локтях.

И вот ему-то точно есть, чего одеть.

Тогда почему он выглядит настолько… поношенным? Неправильно это.

– Так заметно?

К Никасу Брунгильда уже привыкла. Безвредный он. Спокойный. И главное, странный, не боится ни мертвецов оживших, которых сам Ворон сторонится, ни хозяина их.

Ничего вовсе из того, чего бояться надобно.

– Немного, – он потер локоть. – Может, вы согласитесь составить мне компанию и прогуляться?

– А это…

Девицы, окружавшие принцесс, много говорили. Громко говорили. Нарочно громко говорили, что Брунгильда не сразу поняла.

Про одежду.

Манеры.

Изящество. Изящества Брунгильде не достовало, как и манер. Но манеры манерами, нужны они на Островах, как чайке лишние крылья, а понимание у Брунгильды имелось. И наверное, не очень хорошо гулять с другим мужчиной, находясь в доме жениха.

А с другой стороны… какая из нее невеста-то? Вот то-то же. И главное, что все-то понимают. Даже Ворон. Давече явился, вздыхал, взгляд отводил, а после бросил, мол, нечего переживать. И от слов его стало только переживательней.

– Я не думаю, что кто-то здесь рискнет усомниться в вашей добродетельности, – сказал Никас и руку подал. А Брунгильда приняла.

Как так поменялось?

На Островах он был лишним. Не таким. Слишком мелким. Слабосильным. Неудобным. А теперь вот выходит, что сама она… не такая.

– И куда пойдем? – а вот руки у него были белые и гладкие. Собственные показались вдруг Брунгильде огромными. И еще пальцы загорели, а на иных и сухие пятна мозолей виднелись. – Только не в сад. Там эти…

– Фрейлины?

– Они самые.

– Что ж, понимаю… на редкость никчемные создания, – Никас сам прикрыл дверь. – Но положение обязывает. Без свиты путешествовать как-то… не принято, что ли. Принцессе.

Замок производил впечатление.

Сперва размерами. Уж на что общинный дом казался Брунгильде большим, но он и пятой части двора не занял бы. А тут вот…

…и внутри все иначе обустроено.

Коридоры эти.

Комнаты.

Золото и мебель такая вот, которую тронуть страшно. А приходится, и Брунгильда первый день вовсе маялась, опасаясь ненароком что сломать или там разбить.

– Скажите, – Никас шел, глядя под ноги. – Как вам спалось?

– Нормально, – Брунгильда пожала плечами. – Крепко.

– А сны… видели?

– Я?

Сны-то ей прежде снились. Раньше. Давно. Когда она была совсем маленькой и забот не ведала. И оттого сны были яркими, веселыми. Порой она даже будто бы птицею становилась, поднимаясь над морем высоко-высоко. И глядела с небес на Острова, на корабли.

А еще…

Почему он спросил?

– Видите ли… – Никас остановился. Огляделся.

И Брунгильда поглядела.

Коридор.

Длинный такой. И полутемный. Окно одно и где-то там, позади. Тускло светятся камни, плодят призраков. И как-то стало не по себе вдруг.

Будто холодом по спине потянуло.

– Я бы хотел попросить вас о помощи. Честно говоря, не уверен даже, что получится, но… – он слегка замялся, отчего вид у него сделался вовсе несчастный. – И что это не есть та самая авантюра, против которых меня предостерегал дядюшка. Однако…

– Дурное снилось, – нашла в себе силы сказать Брунгильда.

А еще подумала, что, возможно, этот вот человек, неказистенький, слабый телесно, мог бы стать хорошим мужем.

И жаль, что не получится.

– Понимаете… мой дед… вернее его жена… её полагали ведьмой. Она и вправду обладала силой, пусть и не такой, как у вас.

– А какая у меня?

– Яркая, – теперь Никас глядел на неё. – Вы не видите, а я вот… оказывается, вижу. Здесь. Там-то нет, а тут… вот…

Он развел руками.

– Вы многое умеете.

– Я? – Брунгильда хмыкнула.

Вот уж и вправду многое. Сети плести. И укладывать. Разбирать. Чистить рыбу. Сушить. Солить семью способами. Еще лодкой править. Или вот с ветрами говорить. Но кто ж этого не умеет-то?

Разве что эти… наряженные.

Но им и не надобно.