Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови

Огромный пустой древний стадион. Каменные зрительские места. Сейчас прольется чья-то кровь… Жуть. Я вышла на середину поля и крикнула, подняв руку вверх: «Здравствуй, Цезарь! Идущая на смерть, приветствую тебя!» В свое время внутрь Колизея в Риме меня не пустили, поэтому знаменитое приветствие гладиаторов я решила применить по ситуации.

И все-таки непостижимо! Ты и чужая история под твоими ногами. Ты и вокруг тайны языческой религии, добрые и злые духи, леденящие кровь истории о жертвоприношениях. Маленькая букашка-человек, попавшая в иную, берущую начало еще во II веке до н. э. цивилизацию.

Подавленные соприкосновением с вечностью, мы возвращались обратно в отель. А по пути встретили свадьбу. Обычную мексиканскую свадьбу. На улице играла музыка, шум, гам, танцы.

Роберт вдруг спросил меня: «А у тебя было свадебное платье?»

Я вспомнила, что одалживала его у подруги. А он и говорит: «Ты будешь самой красивой невестой…» Я поинтересовалась: «Это ты к чему?» Он: «А просто так».

Ой, подружки мои, че делаеца-то! Намек, что ли?

20 июня

Мы безумно влюблены. Днем поехали с ним в магазин за шмотками. (Ну, сами понимаете, как я могла обойтись без шопинга?!) Там он меня оставил и вернулся загорать на пляж. Я походила-походила по бутикам и чувствую – не хочу ничего покупать, неинтересно, лишь бы его увидеть скорее. Ничего не купила, села перед входом в «Молл» на лавку и приготовилась ждать. Мы договорились, что он приедет за мной через четыре часа. И вдруг такси подъезжает, и он бежит ко мне. Представляете? Не стал загорать, все бросил и вернулся. Соскучился. Малыш! Я его так зову. Он любит меня безумно, а я его. Целую вас, мои красавицы.

24 июня

С ужасом думаю о возвращении. Что будет дальше? Вернется к ним или останется со мной? Семья его сейчас отдыхает в Турции и возвращается через три дня после нас. Понятно, что жена увидит загар и визу в загранпаспорте. Что он скажет ей? Будет врать или признается? Окажется таким же трусливым, как большинство гуляк, или честно поставит все точки над «i»? Ой, девки, как мне вас не хватает!

В аэропорт за мной приехала Любушка-голубушка, моя наставница-продюсер.

Любовь Воронина была популярным в тусовке человеком, поэтессой, тонкой души леди, что, однако, не мешало ей материться так, что мужчины робели.

– Так, сразу едем во Внуково. Вылет через три часа, – проигнорировав моего спутника, сообщила мне продюсер. Действовала Любовь Григорьевна всегда быстро и безапелляционно.

– Познакомься, это Роберт, – перевела я ее внимание на моего избранника.

Любовь Григорьевна была старше меня, а значит, опытней. Она оценивала сразу и вслух.

– Хорош. Молод. Денег на шоу-бизнес даст?

Я смутилась:

– У нас это… любовь!

Люба схватила меня за руку и скороговоркой зашептала:

– Нормальный мужик, хуже одиночества ничего нет, нам пора, тебе еще надо домой заехать за костюмами, прощайся с мальчиком и бегом.

Невозможно было представить, что вот так просто мы сейчас расстанемся с Робертом. Невозможно было разорвать пополам то целое, которым мы стали за эти две недели. Он стоял рядом со мной, на моей стороне. Если бы он встал напротив меня – это проигрыш, если боком – нейтралитет. Он встал в единственно возможном для меня варианте – рядом. Мы были МЫ. А все остальные были – против. Отсоединиться и уйти было физически больно. Я представила, как он будет сидеть эти сутки у себя дома, и этот родной уют, эти занавески, утюги, ложки-чашки, диваны с пледами будут перетягивать его в привычную жизнь. Особенно страшной представлялась мне картина его встречи с дочкой. Когда она протянет ему в ладошке ракушки и скажет: «Папа, это я тебе собрала».

Мы с Робертом, как сиамские близнецы, бросились вместе догонять убежавшую вперед Любовь Григорьевну.

– Я никуда не поеду, – сообщила я ей бесстрашно.

– Ты что, мать, ох…ла? – Люба, как всегда, была точна в выражениях.

– Я понимаю, прости, пожалуйста, ну, скажи, что я заболела, верни гонорар, извинись, ну придумай что-нибудь…

– Это скандал. Тебя больше не пригласят. – Она любила сгущать и пугать.

– А ты им напомни, что они сами трижды сроки переносили. В конце концов, ты меня не предупредила заранее и там, кроме меня, еще полно коллективов.

Водитель и охранник Роберта стояли поодаль в ожидании распоряжений. Носильщик подвез багаж, и Роберт, извинившись, отошел к ним.

– Понимаешь, – продолжала я, – нельзя сейчас оставлять его одного. Он будет чувствовать себя брошенным. Надо чем-то пожертвовать. Это мой шанс стать счастливой. Ты же сама говорила – хуже одиночества ничего нет, – уговаривала я хмурую наставницу. – Любочка, прости, я компенсирую твои потери, только не говори мне больше, что там люди ждут, а то я сломаюсь.

– Зря ты, конечно. Но раз так решила… Одно тебе скажу – никогда не жалей мужиков. Не оценят.

И она одна отправилась к своей машине.