Уж замуж невтерпеж (СИ)

Но… это же все меняет! Нет, спрашивать где он не буду: какой толк, если я все равно пока доберусь, он вновь уедет. Так почему бы не попросить о чуде?

— Вы можете перенести меня туда? К нему… — затаив дыхание, робко, несмело спрашиваю.

— Могу. Но не буду.

— Почему? — у меня глаза, наверное, размером с тарелку стали от изумления.

— Не хочу, — зевнув, поведала наатцхешта.

Как это: "не хочу"? Да у меня в голове такое не укладывается! И если миг назад я дрожала от страха и робости, сейчас гнев алой волной взлетал до небес. Вот сейчас как сменю ипостась!..

— Не понимаешь? Не хочу — и все тут, влом мне. К тому же отправь я тебя сейчас туда, все будет слишком просто, и ты не поймешь, для чего с тобой всё это случилось, почему вы встретились, поженились. Да, я знаю, вас поженили против вашей воли в Старом Лесу. А против воли ли? Догадываюсь, ты хочешь отменить обряд. Но так ли это? Настоящее ли это твое желание? Я могу сказать, где он будет через две недели, и ты как раз успеешь добраться до назначенного места.

— Где будет? Зачем? Это значит, что мне опять придется отправиться в путь. Опять дорога… Для чего? И так у меня это лето с осенью — одно сплошное путешествие!

— Хм, дорога… А что это? Что как не жизнь? Вспомни, всегда говорят: выбрать путь, на жизненном пути, свершить путь. Путь — это дорога. У всякой дороги свое очарование, своя загадка, и каждая дорога куда-нибудь приведет. Пока ты не знаешь, куда ведет твоя дорога, но у тебя хватило смелости последовать по ней.

Смелости? Вряд ли, скорей уж глупости, причем неимоверной. И я еще смеялась над героинями книг кузины, сама же повторила их действия с точностью до запятой.

— Ты задаешь вопросы, но не находишь на них ответы. Пока. Впрочем, многое ты уже знаешь, просто не понимаешь, что это и есть ответ.

— Я знаю? Кроме золота, я ничего не знаю! — попыталась горько возразить, а вышел заурядный всхлип.

— Ой ли? А как насчет верховой езды? А умение путешествовать? Находить общий язык с совершенно незнакомыми людьми? Считаешь, Назир с каждым мог болтать целый час или рассказать любому о своих ошибках? Или Аггея запросто приняла бы любого с распростертыми объятиями?

Я уже не удивляюсь: меня не пугает, что наатцхешта так много знает обо мне, на то она и наатцхешта, однако.

— Можно подумать, все эти приключения свалились на мою голову, только чтобы я… повзрослела? — нет, это не удивление в моем голосе звучит, скорее горечь.

— Вполне возможно. Вспомни себя в начале пути. (Ой, даже вспоминать стыдно все мои оханья-аханья!) И какая ты ныне? Но не узнаешь ответа, пока не пойдешь до конца! — пафосно, словно пастырь на проповеди, закончила наатцхешта свою речь. Закончила и сама смутилась.

Наши взгляды встретились и мы… расхохотались, будто смешинка в рот попала. Хотя над чем смеялись, и сами не знали.

— Так, отставить! — все еще хихикая, заявила девушка минут через пять нашего совместного гогота. — Мне еще путь тебе рассказать надо, а дело к ужину — я есть хочу.

— Путь… дорога… Ладно, куда теперь занесет моего благоверного? — утирая слезы от смеха, почти ровным голосом поинтересовалась я (как еще за ответ расплачиваться-то буду?).

— Значит так. На северо-западе Фелитии есть небольшой городок — Шуюк, что на реке Спорной стоит.

— А почему Спорная? На ней споры разрешали? Или поделить не могли?

— Кто его знает? — хихикнула наатцхешта (да, действительно: кто знает?). — Не важно. Муж твой, Фларимон кажется, направляется именно туда. Возможно, у тебя получится перехватить его еще на пути к городу, хотя и не обязательно. Есть малюсенький шанс, но он не велик, что Фларимон свернет на Кичмай, а не в Шуюк — придется поспрашивать местных.

— А поточней нельзя? — шмыгаю носом, дабы разжалобить предсказательницу.

— Нельзя-а-а! Зато я тебе попутчиков нашла, — довольно заулыбалась наатцхешта.

— А они нужны?

— Пригодятся, поверь: не сейчас, так позже. Так вот, в той таверне, что и ты, остановились трое: девушка и два парня — охранники ее. Ты и сама их видела.

Ага, та самая таинственная троица!

— Они утром к восточным воротам отправятся, но не с рассветом. Совет мой — ехать с ними: считай, что у девицы уж очень хорошая карта тех мест, куда тебе надо. Девица, правда, с заморочками разными, но ты девушка умная, справишься.

Ничего себе совет.

— А может не надо? — я попыталась вяло воспротивиться судьбе.

В ответ наатцхешта оглядела меня, причмокнула губами и решительно выдала:

— Надо, не отвертишься.

Уже у «выхода» (он же "вход") я вспомнила, что наатцхешта так ничего и не сказала о плате.

— Плата за совет. В чем она? — вопрос получился путаным, впрочем, как и мои чувства в данный момент.

— Плата… Будь счастлива… — голос наатцхешты был глубок и низок, словно эхом отразился от скал, а ее глаза… Зелень, невероятная, яркая, зелень самых первых листьев, еще не раскрывшихся, но уже поющих гимн весне.

Нет, она совсем не так молода, как кажется, ведь столетья мудрости отражаются в ее глазах. И почему мне кажется, что недосказанными остались слова "за нас обеих"?