Уж-ж-жасные пчёлы

Пока капитаны доказывали друг другу, что со мной они непременно проиграют, я молчал, все больше краснея от стыда. Мне не терпелось поскорее уйти, но тогда бы они дружно назвали меня трусом.

Наконец Гэйл вздохнул и посмотрел на меня.

— Ладно уж, — смилостивился он, — мы берём его. Но запомните особое правило д ля Лутца: чтобы выбить его, в него надо попасть четыре раза!

Я судорожно вздохнул и поплелся за своей командой на площадку. Наконец-то удача улыбнулась и мне. Гэйл поставил меня на боковую линию.

— Ты будешь держать правый край, Лутц, — распорядился он. — Правый до задней линии. Смотри же, никого не пропускай.

Некоторые мальчишки наверняка рассердились бы, оказавшись так далеко от главных событий. Но я был счастлив. Если мяч сам не попадет в меня, я просто не смогу уронить его, как это обычно случается.

Пока я следил за игрой, у меня начало подводить живот. Я был последним в шеренге игроков. И когда настал наконец мой черед, все базы уже были заняты.

Я взял биту и отправился в сторону игрового поля. Среди ребят моей команды послышались вздохи.

— И Лутц играет? — раздался чей-то недоверчивый возглас.

— Да сейчас вылетит! — отозвалась девочка, играющая на первой базе.

— Вот так бьющий-отбивающий! Ну берегись! — В команде соперника раздался смех. Краем глаза я увидел, что Гэйл от стыда закрыл лицо руками.

Я стиснул зубы и начал молиться про себя: «Господи, помоги мне добежать». Я понимал, что никогда не смогу попасть по мячу. Поэтому добежать было моей единственной надеждой.

Конечно, меня выбили.

Четыре прямых попадания.

— Лутц-Хрюц! — послышалось за моей спиной. Все покатились со смеху.

Не оглядываясь, я покинул игровое поле и ушел с площадки. Я спешил домой, в свою комнату — островок покоя и тишины.

«Быть может, это не вполне честно, — думал я. — Зато дома меня, по крайней мере, никто не станет дразнить».

— Эй, ребята, поглядите-ка, кто идет, — раздался насмешливый голос, как только я свернул на свою улицу.

— О, да это сам Лутц-Хрюц! — отозвался другой ехидный голос.

— Эй, дуралей, гляди веселей!

Я все никак не мог поверить, что удача совсем отвернулась от меня. Эти три голоса принадлежали самым грубым, жестоким и злым парням во всей округе — Барри, Мэрву и Карлу. Они были одного возраста со мной, но выглядели куда сильнее и крепче.

Да, это были настоящие гориллы! Я пони-мал, что у них так и чешутся кулаки от желания подраться.

Знаете, какое у них любимое занятие, когда они не качаются на качелях и не катаются на своих горилльих скейтбордах?

Вы угадали. Конечно, лупить меня!

— Ребята, отпустите меня! — захныкал я. — У меня сегодня и без того трудный день.

В ответ они только расхохотались.

— Ты просишь отпустить тебя, Лутц? — насмешливо воскликнул один из парней. — Подходи!

Не успел я и глазом моргнуть, как перед моим носом мелькнул огромный и тяжелый, как камень, кулак.

3

Спустя десять долгих и мучительных минут я переступил порог своего дома.

Мама, к счастью, была где-то наверху. Слава Богу, она не видела моего разбитого в кровь носа, оцарапанных рук и порванной рубашки.

Я прекрасно знал, что будет в этом случае. Мама ужасно разволнуется и пригрозит вызвать в школу родителей этих «хулиганов». И если это случится, Барри, Мэрв и Карл в самом деле прикончат меня при следующей же встрече.

Когда я поднимался по лестнице, на меня бросился противный кот Клаус. «Мя-ау!»

— Ай-яй! — Я пошатнулся от неожиданности и лишь чудом не упал с лестницы. — Брысь, вредная тварь!

Я отшвырнул кота ногой и бросился в ванную. Взглянув в зеркало, я похолодел. Из зеркала на меня смотрел бандит с большой дороги!

Прежде всего я промыл ледяной водой нос. Затем, как мог, смыл кровь с рук и шеи и поплёлся в свою комнату.

Здесь я стянул с себя изодранную в клочья рубашку и спрятал ее под кровать. После этого надел теплую зимнюю рубашку с длинными рукавами. Правда, в ней было жарко, но зато она скрывала ссадины на руках.

Спустившись в кухню, я застал здесь маму и Крисси.

Мама старательно взбивала в мисочке яичные белки, а Крисси туго затягивала вокруг талии большой фартук.

У ног Крисси, как обычно, умывался и облизывался Клаус.

Ну почему с ней он ведет себя как невинное кроткое существо, а на меня набрасывается диким зверем?

— А, это ты, Гэри, — кивнула мне мама. — Не хочешь ли помочь нам приготовить печенье?

— Да нет, спасибо, — отвечал я. — Я лучше потом оближу за вами всю посуду.

Я плюхнулся на стул и взял пакетик с гвоздичными чипсами, оставленный мной утром.

— В таком случае достань хотя бы баночку с ореховым маслом и открой ее, — сказала мама. — Для этого печенья нам нужно много орехового масла.

— Звучит соблазнительно, — отвечал я. — Особенно меня радует, что в нем нет ни капли меда.

Я открыл дверцу кухонного шкафчика и достал ореховое масло. О, как я только не старался снять крышку! Я откручивал ее изо всех сил, а она все не двигалась с места. Я даже чуть повернул ее против часовой стрелки и попробовал еще раз. Меня вновь ждала неудача.

— Мам, а может быть, крышку чем-нибудь обернуть? — спросил я, измучившись. — Она никак не поддается.