Ужас

Ты боишься? Я тебя пугаю? В этом моя цель. Потому что сначала ты должна проиграть больше, чем можешь себе позволить. Пожертвовать всем. Научиться истинному страху.

Только тогда ты победишь в игре.

Я — гроссмейстер. С нетерпением жду возможности сыграть против тебя, моя дорогая. Х

P.S. Цветы-валерианы. Твои тезки — вполне подходящие, подумал я, хотя и не такие красивые, как ты».

Сердце бешено колотилось, когда она закончила читать письмо.

(Интересно, что заставляет ее кровь биться быстрее — вожделение или страх?)

Вэл опустилась на скамью. Письмо было полно замаскированных эмоций, но несло в себе резкий оттенок неуравновешенной психики, который заставил ее похолодеть. Игры, цветы, добыча, хищники? Это было больше, чем ее разум мог понять. Она смутно помнила, что «гроссмейстер» — это высокий шахматный титул. Гэвин научил ее этому, но она подавила эту мысль в зародыше, как и все мысли о нем.

Где-то, кто-то в этой школе наблюдал за ней. Преследовал ее. Охотился на нее.

Вэл поежилась, несмотря на толстовку, которую натянула поплотнее. Гэвин? Это был Гэвин? Она задумалась, и ветер задул вокруг нее еще яростнее, вторя ее тревогам.

«Ты боишься? — спросил он. — Я тебя пугаю?»

Да, он пугал. Да, она боялась.

(Ты должна бояться)

Глава 2

«Приманка»

В шахматах приманка — это тактика заманивания фигуры, обычно короля или ферзя, в ловушку путем принуждения ее к перемещению на отравленное поле с жертвой на этом поле.

Вэл потребовались годы, чтобы снова почувствовать себя в безопасности. Неделями, месяцами она жила в постоянном страхе перед возвращением Гэвина. Самые незначительные вещи выводили ее из себя: скрип половицы, когда она была дома одна; запах сандалового дерева и роз, краски и опилок; жгучий, горьковато-сладкий вкус мяты.

Со временем она научилась с этим справляться. Лекарства помогли ей оценивать ситуацию с логической точки зрения и соответственно реагировать на потенциальные угрозы, пока они не перестанут казаться угрозами. Это даже немного сработало.

Но в своем блокноте, который вела с первого курса, Вэл записала все его сообщения, а также даты и время их отправки. Она смотрела на его слова, пока они не запечатлелись в ее памяти. Она могла бы процитировать их во сне. Вэл знала его стиль, речь, чересчур фамильярные манеры.

Этот человек, автор письма, вел себя как незнакомец.

И все же — между ними имелось явное сходство. Шахматы. Ссылки на хищников и добычу. Желание страха.

Она получила несколько писем и телефонных звонков от подражателей. Часть из них были довольно тревожными, от людей в городе, которые считали ее саму виноватой в случившемся инциденте. Ее называли «шлюхой» и «потаскушкой», «сталкершей» и «психопаткой». Ее очерняли и отчитывали, приставали и преследовали — до такой степени, что Гэвин начал казаться наименьшей угрозой по сравнению со всем этим.

Может быть, это был еще один из них. Еще один больной урод, который хотел мучить ее, наказывать за то, что она не могла контролировать. Вэл подумала, не показать ли письмо матери и не спросить ли у нее совета, но от этой мысли ее затошнило. Ее мама всегда слишком остро реагировала, из-за чего Вэл так сильно напрягалась, что ей требовался дополнительный визит к психотерапевту.

Даже если Гэвин никогда не вернется, он оставил на ней свой след. Она была проклята, да поможет ей бог.

***

Рабочие пришли рано, как раз, когда Вэл собиралась на футбольный матч. Ее родители уступили, так как это была только игра юниоров, которая заканчивалась раньше, чем университетская, и с условием, что она обязательно позвонит, прежде чем вернуться домой. Отец Вэл добавил:

— Скажи своему парню, если с тобой что-нибудь случится, у меня есть «Ремингтон» и лопата.

Она слабо рассмеялась, зная, что от нее этого ждут, хотя его неудачная попытка пошутить не подняла настроения. С тяжелым сердцем Вэл ждала, когда автобус подойдет к остановке. День был серый, холодный, в воздухе висело обещание дождя, словно плохо завуалированная угроза. Письмо было сложено в карман ее небесно-голубой парки, странные слова давили на нее, как свинцовая глыба. Вэл не могла выбросить их из головы, и это ее беспокоило.