Ужас Амитивилля

Хозяин кабинета отхлебнул кофе и заглянул в свои заметки.

– Сколько раз к вам как психотерапевту люди обращались с такими историями? Сотни, бьюсь об заклад.

Канцлер Райан был очень высоким человеком, и это было заметно даже тогда, когда он сидел. Росту в нем было шесть футов пять дюймов[26]. Священник был хорошо известен в епархии своей манерой говорить открыто со всеми – и с молодыми священниками, и с самим епископом. Канцлер Нунцио был полной ему противоположностью: низкорослый, коренастый, черноволосый, ему было сорок два года. Отцу Райану, в свою очередь, было шестьдесят с лишним лет, он обращался к людям с той серьезностью, которая отлично дополняла более мягкое поведение второго канцлера.

И вот эти двое выслушивали рассказ отца Манкусо о событиях в доме 112 по Оушен-авеню, которые он излагал со слов Джорджа Лютца, а также рассказ о событиях, произошедших лично с ним и принесших ему немало страданий, в том числе и самые последние, имевшие место в доме приходских священников. На канцлеров произвели сильное впечатление страхи отца Манкусо, который был уверен в демонической подоплеке загадочных явлений.

Канцлер Райан, просматривавший записи в своем блокноте, лежавшем на столе, поднял глаза на священника.

– Прежде чем мы выступим с какими-либо предложениями о том, как вам следует поступить в связи с вышеизложенным в качестве участника событий, а также священника, Фрэнк, я полагаю, вы должны знать основные правила. – С этими словами отец Райан кивнул отцу Нунцио.

Отец Нунцио поставил чашку на стол.

– Итак, вы полагаете, что в доме Лютцев происходит нечто демоническое, что это место, так или иначе, одержимо нечистой силой. Прежде всего, позвольте заверить вас в том, что места и предметы одержимыми никогда не бывают. Только люди. – Отец Нунцио прервал свой монолог, полез в карман рубашки и вынул несколько коротких сигар. Он предложил их окружающим, но оба священника отказались. Он зажег сигару и, попыхивая, продолжил начатую мысль. – Традиционная точка зрения церкви усматривает дьявола в том, что он подвергает человека искушению, посредством коего он склоняет человека ко греху, устраивая ему психологические атаки, с коими, я уверен, вы уже знакомы.

– О да, – кивнул отец Манкусо. – Как сказал отец Райан, я видел и выслушал многих, приходивших ко мне как к психотерапевту и как к приходскому священнику.

– Стало быть, – продолжая тему, вступил в разговор канцлер Райан, – в мире имеет место так называемая чрезвычайная деятельность дьявола. Обычно она проявляется через воздействие на материальные предметы, окружающие человека, а также через препятствия, встающие перед людьми на жизненном пути. Мы называем это инвазией, или заражением. Они, эти препятствия, подразделяются на несколько категорий, которые мы прямо сейчас вам и растолкуем.

– Наваждение, мания, – объяснял отец Нунцио, – это один из видов зловредного воздействия на человека либо изнутри его, либо снаружи. И, наконец, существует одержимость, вследствие которой человек временно теряет контроль над своим разумом, в то время как дьявол вселяется в него и действует через него.

Когда отец Манкусо приехал в канцелярию канцлеров епархии в назначенное время, он был несколько растерян, потому что не знал, как изложить то, что мучило его все минувшие дни. Но оба священника проявили живой интерес к его рассказу, и он почувствовал огромное облегчение. Выслушав их наставления касательно того, как он должен вести себя в его положении, отец Манкусо приободрился и воспрянул душой в надежде избавиться от зла.

– Изучая случаи возможного дьявольского вмешательства, – продолжил канцлер Райан, – мы должны учитывать следующее. Во-первых, мошенничество и обман. Во-вторых, естественные научные причины. В-третьих, случаи парапсихологического характера. В-четвертых, дьявольские воздействия и влияния. В-пятых, чудеса. В этом случае мошенничество и обман кажутся малоправдоподобными. Джордж и Кэтлин Лютц кажутся нормальными, уравновешенными людьми. Полагаем, что и вы тоже. Поэтому возможности сводятся к психологическим, парапсихологическим или дьявольским влияниям.

– Чудесное мы исключаем, – вмешался отец Нунцио, – потому что божественное начало не может нести в себе ничего тривиального и глупого.