Ужас без конца

Про поездку Анна Петровна забыла, это правда. Какая поездка, если такое творится? Кладя трубку, женщина сказала себе, что никуда не поедет, пока не вытравит эту гадость из квартиры. Она тут хозяйка, а не эта… тварь!

А вот если оставить все как есть, то вернешься из санатория и обнаружишь: проклятая плесень разрослась настолько, что выжила Анну Петровну из собственного жилья.

Гнев придал сил. Никто ей не поможет, никто не выполнит за нее всю работу. Она всегда придерживалась принципа: хочешь, чтобы было сделано хорошо, сделай сам. Вот она и прогонит отвратительное существо, что поселилось в ее доме.

В том, что это именно существо со злой волей, которое смотрело, дышало, протягивало к ней руки-веревки, стараясь опутать, Анна Петровна уже и не сомневалась.

— Я доберусь до тебя первой! — громко сказала она.

Схватила резиновые перчатки, вошла в спальню, которая вся пропиталась запахом подвальной сырости, залезла на табуретку. Тут ее решимость пошатнулась: ощущение, что на нее смотрят, многократно усилилось. Взгляд чуждого существа ощущался как прикосновение к коже, по которой будто ползали, перебирая лапками, крошечные насекомые.

«Успокойся, Анна!» — приказала себе она и ткнула указательным пальцем в самый центр пятна.

Палец должен был уткнуться в твердую поверхность потолка, но вместо этого провалился в мягкое, желеобразное месиво. Анна Петровна содрогнулась от отвращения и отдернула руку. Боже мой, подумалось ей, эта дрянь разъедает стены! А может, открывает проход… куда-то?

Вонь стала нестерпимой, и Анна Петровна слезла со стула. Мысли лихорадочно метались в голове, руки слегка подрагивали.

Вытравить плесень — или что это такое на самом деле! — не получилось. Чернота лишь набиралась сил, будто питалась химикатами, призванными ее убить. Однако есть нечто, против чего не устоит никто и ничто!

Спустя пару часов Анна Петровна снова вернулась в спальню. Уже скоро, говорила она себе, с проклятой плесенью будет покончено. Она купила и принесла все, что нужно: газовую горелку, опрыскиватель, бензин — на заправочной станции ей налили небольшую канистру.

Анна Петровна перелила бензин в опрыскиватель и, стоя на табуретке, тщательно, сантиметр за сантиметром, опрыскала потолок и стену. Когда брызги попадали на плесень, она чувствовала страх и злобу жуткого создания. В голове раздавались крики, визг, угрозы, требования прекратить и убираться прочь.

Она не слушала, громко повторяя вслух таблицу умножения. Прежде этот способ помогал успокоиться, а сейчас был призван еще и заглушить враждебный голос.

Разливавшийся по комнате резкий и удушливый запах бензина наконец-то перебил гнусную вонь, и Анна Петровна довольно рассмеялась.

— Так тебе и надо, гадина! — воскликнула она.

Теперь, когда ее собственная обработка поверхности от плесени — куда там жалким санитарным службам! — была завершена, Анна Петровна перешла к следующему шагу. Финальному.

Наступила очередь газовой горелки. Тут все просто: направить рожок в нужную сторону, чтобы пламя ударило точно в центр, прямо туда, откуда пялятся на Анну Петровну ужасающие, злобные глаза монстра, а дальше…

Катя, племянница Анны Петровны, навещала ее раз в неделю. Хотя смысла в этом не было никакого: бедная женщина никого не узнавала и ни с кем не говорила.

— Она меня подожгла! Поняла, что я ее уничтожу, и плеснула огнем! — вот и все слова, которых врачи и родные смогли добиться от Анны Петровны за прошедшие месяцы.

С того дня, как она устроила в своей квартире пожар, пытаясь бороться с плесенью (и кто только ее надоумил?), прошло уже больше полутора лет.

К счастью, пожарные тогда приехали в считаные минуты. Огонь потушили быстро, никто, кроме несчастной поджигательницы, не пострадал.

Ожоги ее зажили, хотя ужасные шрамы на лице и теле никуда уже не денутся. А с психическим здоровьем дело обстояло совсем плохо: доктора говорили, нет ни малейшей надежды, что Анна Петровна когда-нибудь выйдет из клиники для душевнобольных.

Глядя на ее обезображенное лицо, в пустые, погасшие глаза, Катя ругала себя: надо было приехать, успокоить тетю, знала же она, как Анна Петровна переживала из-за плесени, как свято берегла стерильную чистоту своей квартиры, как болезненна была для нее мысль о том, что кто-то или что-то может нарушить раз и навсегда заведенный порядок.

Но что сделано, то сделано. Прошлого не вернуть.

Недавно Катя завершила ремонт в теткиной квартире и собралась туда перебраться, съехав из съемного жилья. Никаких следов трагедии не осталось: будто и не бушевал тут огонь, не кричала от боли Анна Петровна.

Обходя комнаты, Катя задержалась в той, что прежде была тетиной спальней. В углу на стене, под потолком темнело еле заметное, крошечное пятнышко. Наверное, следы сажи: рабочие проморгали.

Вызвать их, что ли, пускай замажут, подумалось Кате.

Но потом она махнула рукой: стоит ли огород городить, обращать внимание на такие мелочи? Если не приглядываться специально, то ничего и не видно. Катя выкинула пятно из головы.

Все же она была совсем не похожа на свою педантичную тетушку.

Проклятый венец