Ужас без конца

Автобус проваливался все ниже.

— Нужно выбраться через люк на крышу!

Антон подскочил к люку, открыл тугие замки, отбросил крышку.

— Давай, ты первая!

Лестницы не было, пришлось подставить табуретку. Муся высунулась из люка. Прохладный ветер потрепал ее по щеке, словно стараясь ободрить: все будет хорошо. Она всхлипнула и полезла на крышу.

Подниматься в полный рост не рискнула, боясь упасть, так и осталась сидеть. Антон тоже выбрался из люка. Вода прибывала, дом на колесах был островом в толпе мертвецов, которым месиво из тины и воды было нипочем.

Обнявшись, муж с женой сидели на крыше, стараясь смотреть только на небо. По Мусиным щекам бежали слезы.

— Я люблю тебя, — сказал Антон.

Хотел добавить: «Мы справимся», но подумал, что это прозвучит фальшиво.

А буквально в следующую минуту раздался странный звук.

Муся подумала, ей показалось, но Антон вскинул голову, прислушиваясь.

— Это же…

— Да. Колокол, — подтвердил он.

«По ком он звонит?» — подумала Муся.

А колокол не умолкал, голос его звучал все мощнее и громче с каждой секундой. «Бом-бом», — пел он.

Антон поднялся на ноги, стараясь разглядеть, откуда наплывает величественный, скорбный звон.

— Смотри! Господи, что это?

Муся тоже поднялась, встала рядом и глупо хихикнула: колокол звонил с колокольни — как же иначе?

Прямо над водой, далеко от берега, почти в центре реки, стояла, парила в воздухе белокаменная церковь. Небо над нею розовело; скоро взойдет солнце, позолотит маковку, растечется жидким золотом по стенам. Никто не дергал за веревку, но колокол все звонил, призывая прихожан на утреннюю молитву.

И они послушались призыва!

Один за другим мертвецы поворачивали лица к церкви, оставляя трейлер в покое, опуская руки, позабыв о своих жертвах, успевших уже проститься с жизнью.

Разворачиваясь один за другим, мертвецы шли к церкви, словно желая услышать проповедь своего пастыря — и теперь это снова были не жуткие зомби, а люди, какими они были когда-то.

Следом за мертвецами уходила и вода. Несколько минут — и трейлер снова стоял на траве, лишь чуточку влажной от росы. Муся и Антон, не в силах вымолвить ни слова, наблюдали за тем, как уходят прочь люди, откликнувшиеся на звук колокола.

Не останавливаясь, спускались они к реке и ступали прямо в воду, не замедляя шага. Мужчины, женщины, старики и дети — все шли в свой храм, повинуясь властному зову, а всплывающее из-за горизонта солнце освещало зловещую, но прекрасную в своей ирреальности картину.

Когда солнце полностью вышло из-за горизонта, видение стало пропадать. Первыми исчезли прихожане храма. Потом сквозь белые стены церкви стал проступать лес на другом берегу реки, и вот уже от величественного здания не осталось и следа. Последним растаял звук колокола. Печальный голос его умолк, и над рекой воцарилась тишина.

…Примерно час спустя Муся и Антон ехали по лесной дороге, оставив позади страшное место, где им пришлось провести ночь. Молчали, думая, наверняка, об одном и том же. Пение колокола все еще отдавалось в ушах, и Муся спрашивала себя, сможет ли хоть когда-то забыть о пережитом или хотя бы убедить себя, что все ей просто приснилось.

Вот и развилка, на которой они свернули к реке. Дорогу им перегородил грузовик: водителя в кабине не было, но спустя пару секунд они его увидели: немолодой, крепко сбитый мужчина выходил из леса с ведерком грибов.

— Сейчас отъеду! — крикнул он и улыбнулся. — Знаю тут место одно, грибное! — Мужчина поднял свое ведерко повыше. — Белые и подберезовики, как с картинки!

Муся нашла в себе силы кивнуть и улыбнуться в ответ. Мужчина забрался в кабину, пристроил в ногах ведро, а после поглядел на супругов и озадаченно спросил:

— А вы откуда едете? Из Смородино, что ли?

— Смородино? — Антон и Муся переглянулись.

— Деревня такая была. Большая, богатая. Народу полно жило, церковь красивая, при моем прадеде строили. Колокол там больно голосистый был, звучный, за много верст его слыхать было.

— А что с ней случилось? С деревней? — напряженным голосом спросила Муся.

— Так потопили. Не слыхали? Водохранилище строили, сколько деревень под воду ушло. Вот и Смородино тоже. — Лицо мужчины погрустнело. — И дома, которые разобрать не смогли, чтобы на другое место перевезти, и церковь, и луга, и поля — все затопило. Некоторые, говорят, наотрез отказывались из родных домов уезжать, приковывали себя цепями к чему-нибудь тяжелому во дворе. Так вместе с людьми и затапливали. Вода хлынула, и… — Он махнул рукой. — А кладбище? Тоже ведь под водой оказалось. Старики говорят, потом то и дело кости и гробы на берег вымывало. Может, болтают, конечно. А еще люди поговаривают, нет-нет да слышно, как колокол в затопленной церкви в Смородино звонит. Такие дела, ребятки. А вы чего туда ездили?

Муся беспомощно пожала плечами.

— Там дальше карьер есть. Бывает, народ мотается за песком, за щебенкой по дороге на Смородино — путь сокращают. А иначе заросла бы совсем дорога-то. — Словоохотливый водитель вздохнул. — Хотя, может, и пусть бы заросла. Оно и к лучшему. Чего там ездить-то, покой их тревожить?