Ужас Дикого Леса — 3

— Господин Гилани, эти условия НЕ ОБСУЖДАЮТСЯ, и если они вас не устраивают — возвращайте моему отцу Слово и отправляйтесь искать шехзаде Рушанбеку более покладистую жену.

Как и следовало ожидать, Слово туранцы не вернули, заявив, что у них нет полномочий принимать какое-либо решение по столь неожиданному условию, и пообещали передать требования Софьи «будущему свекру» сразу после возвращения в посольство. Тем не менее, злобу затаили. И немалую. Поэтому, отложив решение этого вопроса на потом, подняли следующий, нейтральный. Видимо, решив дать «невесте» насладиться временной победой и как следует расслабиться.

Тут нить беседы взял в свои руки высокопоставленный финансист и, по совместительству, близкий родственник Саидбека Гуркани. Перечислив все титулы султана и замучив нас по-восточному цветистым перечислением его достоинств, он толкнул длиннющую речь, которую, при желании, можно было выразить одним-единственным предложением:

— Как видите, мой повелитель человек дела!

Александр Восьмой принял этот удар на себя. В смысле, подтвердил получение компенсаций, похвалил своего венценосного коллегу и настолько же велеречиво выразил надежду на то, что этот шаг Саидбека стал первым на пути сближения наших стран.

— А что по этому поводу скажете вы, Ваше Императорское Высочество? — поинтересовался глава делегации.

Рюриковна насмешливо выгнула бровь:

— Вам честно, или как?

— Конечно, честно!

— Тогда признаюсь, что вы меня расстроили: султан поступил так, как подобало любому уважающему себя мужчине, а вы воспеваете этот поступок, как подвиг!

Гиршасп Гилани с большим трудом заставил изобразить милую улыбку и передал слово жрецу Ахурамазды. А тот ударил. Вроде как, от всей души и по самому больному:

— Мы ничего не воспеваем, а просто констатируем факт, ибо на прошлых переговорах вы, Ваше Императорское Высочество, захотели убедиться в том, что слова нашего Повелителя не расходятся с его делами. И теперь, когда вы получили требуемое подтверждение, настал ваш черед подкрепить слова делом. Будьте любезны, подтвердите свою непорочность клятвой Силой, а затем позвольте нашим целительницам себя осмотреть.

Этот ход мы тоже предусмотрели, так что Рюриковна пожала плечами, встала и четко произнесла чуть переделанный текст:

— Я, Великая Княжна Софья Александровна, клянусь Силой, что никогда не возлегала ни с мужчиной, ни с женщиной, ни с ребенком и достанусь мужу непорочной!

— Достойно… — прокомментировал эти слова служитель Ахурамазды и взглядом приказал целительницам отправляться на «процедуры».

Я поднялся с кресла одновременно с ними, подставил левое плечо филину, взлетевшему со своего насеста, дождался приземления, повернулся к изрядно напрягшейся туранской делегации и поймал взгляд главы:

— Господин Гилани, ваши соотечественники уже демонстрировали свою горячую любовь к ментальным воздействиям, поэтому эти целительницы получат возможность осмотреть Ее Императорское Высочество либо после клятвы Силой и Жизнью, текст которой я готов переслать прямо сейчас, либо после изучения их памяти господином Гамаюном.

В этот момент оба ирбиса поднялись на все четыре лапы и посмотрели на меня. Пришлось «выслушивать» их мысленные сообщения и передавать туранцам:

— И еще: господин Равиль и госпожа Златка намерены присутствовать при осмотре. Ибо не доверяют ни вам, ни вашим целительницам. Более того, оставляют за собой право при любом намеке на любое несанкционированное воздействие обойтись без Суда Богов…

* * *