Ужас Дикого Леса (СИ)

Лада порадовала и правильным ответом, и честностью:

— Перспектива провести двое суток в одиночестве откровенно пугает. Но я даже близко не представляю твои возможности в плане сопровождения обузы типа меня, поэтому считаю, что принимать решение должен ты. Кроме того, ты пришел сюда по работе, а меня навязала Радослава. Короче говоря, я приму любой предложенный вариант и не обижусь.

«Обузой не будет…» — мысленно повторил я обещание матушки, а потом вспомнил еще одну фразу. Вернее, намек: — «Клаустрофобией не страдает…»

Последняя фраза перевесила все сомнения. Вернее, вымела их из моего сознания поганой метлой:

— Идем во второе. Довести — доведу. Без вариантов. Но тебе придется самостоятельно отслеживать состояние усиления и постоянно его обновлять. Потянешь?

— Конечно! — уверенно заявила она и порадовала снова: — Кстати, можешь двигаться раза в полтора быстрее: папа гонял меня значительно жестче…

…Первая минута привала прошла в тишине и спокойствии. Я выложил из рюкзака два куска кулебяки, упакованные в пищевую фольгу, и отдал тот, который побольше, Ладе. А когда потянулся за флягой с морсом из облепихи, ожили коммуникаторы. Оба. В самом агрессивном режиме вибрации из всех возможных. Мы с сестренкой ткнули в нужные сенсоры, открыли текстовые оповещения с флагом «Чрезвычайно важно!» и невольно заскрипели зубами: нам, Нестеровым, объявили межродовую войну некие Доломановы и, что не лезло ни в какие ворота, уже штурмовали поместье Московской ветви!!!

Не успел я дочитать это сообщение, как прилетело еще несколько. О штурме всех остальных усадеб и поместий, включая Горно-Алтайское и Новоалексеевское. Само собой, я смахнул уведомление в сторону и набрал матушку. А когда увидел ее бледное лицо и струйку крови, стекающую с уголка рта, впал в ступор. Буквально на секунду. Ибо на второй Радослава заговорила. Вернее, захрипела:

— Меня достали… С конвертоплана… Через стену… Нет половины сердца… и пробито средоточие… Во доме две… боевые двойки… Этих я заберу с собой… А машина… полетела за вами… По пеленгу коммов…. На ней биосканер… Уходите… Мстите не раньше… чем через десять дней… Люблю вас больше жизни…. Прощайте…

Я взвыл. В голос. Одновременно с алой вспышкой. А когда на экране появилось уведомление об обрыве звонка, перешел в боевой режим:

— Лада, отдай мне комм. Немедленно!

Пока она снимала его с руки, убрал в пространственный карман оба рюкзака, закинул следом оба коммуникатора и встал:

— Прячешься под отводом. Залезаешь мне на закорки. Обхватываешь руками и ногами. Держишься изо всех сил.

Рыжая выполнила эти приказы чуть ли не раньше, чем дослушала. И я, накрывшись аналогичным навыком, ушел в предельно длинный скачок. Вторым долетел до противоположной опушки и в этот момент зацепил обнаружением жизни сразу пять человеческих силуэтов. Судя по взаимному расположению, высоте относительно поверхности земли и очень приличной скорости движения — пилота и две боевые двойки. Зеркало, отрицание ветра, бодрячок, усиление и память гор накинул на автомате, прыгая между деревьями в направлении правого ущелья и загоняя себя в предельно глубокий полутранс. После того, как окружающий мир привычно замедлился, краем сознания отметил, что Радослава даже на пороге смерти думала не о себе, а о нас, и чудовищным усилием воли заставил себя сосредоточиться на движении. А для того, чтобы ненароком не рвануть в самоубийственную атаку, монотонно повторял три слова: «Лада-десять-дней… Лада-десять-дней…»

Минут через пять-семь безумного «бега» вдоль русла реки сквозь этот мысленный фон все-таки пробилась толковая мысль:

«Этих отпускать нельзя…»

Я покрутил ее и так, и сяк, счел, что она пришла весьма своевременно, вышел из транса и, скинув скорость движения вдвое, обратился к сестренке:

— Лад, тебе как, терпимо?

— Я на восстановлении… исцелении… и усилении… — в промежутках между скачками ответила она. — Сила тратится… довольно быстро… В таком режиме… хватит часа на два…

— Про усиление забудь… — потребовал я, коснулся ее ладони и приложил своим. Тем самым, которого, по представлениям авторитетных теоретиков от магии, у одаренного, развивающегося по боевому направлению, быть не могло.

— Ого! — потрясенно выдохнула девчонка, почувствовав, насколько ей полегчало, но мысль развивать не стала. И слава Перуну — в тот момент мне было не до ерунды:

— Возвращаться обратно… до завершения… межродовой войны — самоубийство… Но тварей, убивших матушку… я должен грохнуть сейчас…

— Я мечтаю… о том же самом… — злобно прошипела она. — Готова… изобразить приманку… Или помочь… ВСЕМ, чем угодно… или не мешаться под ногами… или ждать… хоть целую вечность…

— Отлично! — предвкушающе выдохнул я, в три скачка долетел до опушки леса, обошел дерево с густой кроной и опустил сестренку на землю: — Мне понадобятся свободные руки. Поэтому сейчас я сварганю что-то вроде седла.