Ужас глубин

— Да ладно тебе. Ты же знаешь, что Берни просто ждет не дождется, когда же ты наплодишь для нее кучу блондинистых, угрюмых и наглых правнуков.

Я прощаю Коулу эту чушь. Почему-то его остроты меня никогда не бесят.

— Правда? В таком случае ей лучше обратиться за этим к Дому.

Он вздыхает едва слышно, но вздыхает, что нетипично для Коула Трэйна.

— Думаю, ждать ей придется долго.

Дом в полной заднице. Я, конечно, не жду, что человек, вышибив мозги собственной жене, тут же забьет на это и начнет новую жизнь. Последние десять лет, с тех пор как она пропала, он чуть ли не носил по ней траур и сделал из нее святую. Если он за все это время не сумел ее забыть, то сейчас уж тем более не забудет. Слушай, он не дурак. Я остаюсь в отряде «Дельта» потому, что у них у всех руки растут оттуда, откуда надо, и коэффициент умственного развития выражается трехзначным числом. Но это не означает, что все они в своем уме.

Итак, мы с Коулом сидим у стойки и молча пьем. Сэм балдеет от своих морских шахмат; глотка у нее включена на полную мощность. Я не хочу слишком долго на них смотреть, чтобы они не подумали, будто это мне интересно, но, покосившись, замечаю на доске вместо шахматных фигур полные рюмки — самогон вместо белых, ром вместо черных. Все понятно. Мюллер «съедает» одну из фигур Сэм, опрокидывает рюмку. А как теперь им узнать, какая это была фигура — черная или белая?

Вот видишь, приятель, я же тебе говорил насчет тупиц. Это не шахматы. Это шашки. Но скоро они так нажрутся, что им будет уже все равно.

Двери столовой открываются. Кто-то улюлюкает. Кто-то свистит.

— Гляньте, собака!

Какой-то умник кричит:

— Нельзя так говорить о сержанте Матаки. Правильное слово — сука!

На этом шуточки прекращаются. Берни Матаки просто смотрит на солдат своим тяжелым взглядом, как на глупых мальчишек; это работает много лучше, чем манера Сэм пить как извозчик. Только не подумай, будто я изменил свое мнение насчет женщин на передовой — плохая это была идея, очень, очень плохая, — но Берни в состоянии заткнуть шутников. Может быть, это потому, что она уже стара и ест кошек. Может, дело в ее послужном списке. А скорее всего, потому, что люди знают: она отрезала яйца нескольким плохим парням. Однако она действительно ведет на поводке пса, огромную, дикого вида зверюгу с жесткой серой шерстью, весом по меньшей мере тридцать кило.

— Ну разве не красавец? — Она чешет у пса за ухом, и тот смотрит на нее огромными коричневыми щенячьими глазами; глаза точь-в-точь как у чертова Хоффмана. Люди собираются вокруг, начинают охать и ахать, как будто никогда в жизни не видели собаки. — Познакомьтесь, это Мак. Он обучен выслеживать бродяг. Я его одолжила на время.

— А фокусы он умеет показывать? — спрашивает Коул.

Берни с псом подходит ко мне. Голова чудища почти достигает ее талии. Оно похоже на лохматого волка.

— Мак, это Блондин. Не вздумай трахаться с его ногой, договорились? Я к тебе обращаюсь, Бэрд.

Если я на это отреагирую, это ее еще сильнее раззадорит.

— А твоя элитная собака-охотник на сволочей знает, что ты питаешься домашними животными, Бабуля?

— Только кошками. Но он не против. Верно, приятель?

— Хорошая собачка, — говорит Коул. — Ты нам сэкономишь кучу времени.

— Ну, пошли. Пора облегчиться. — Берни могла бы ездить верхом на этом чертовом псе. Надеюсь, что он ничего не имеет против вертолетов. — Если уж мы не можем выманить из норы этих ублюдков, посмотрим, что получится у собак. Пора выяснить, где прячутся наши засранцы.

— А можно, мы будем их называть бандитами или как-то так, леди Бумер? — спрашивает Коул. — Потому что большинство бродяг — они ведь вроде Диззи. Безобидные. Даже неплохие парни.

Морские шахматы у меня восторга не вызвали. Но охота на гадов… это такой спорт, которым настоящий мужчина вполне может заняться. Да, Коул прав. Это совершенно новая разновидность бродяг. Это не паразиты-бомжи — это преступная группировка, пираты, насильники и убийцы. Только не вздумай кормить меня сентиментальной чушью насчет того, что сейчас всем надо держаться вместе, чтобы возродить нашу цивилизацию. Как раз наступило самое время избавиться от всяких отбросов.

— Ладно, будем называть их паразитами, — говорю я. — Я за то, чтобы отдать Маку самые лакомые кусочки.

Любой человек, оказавшийся за пределами базы во время комендантского часа без соответствующего разрешения, — наша добыча. Верно?

Не надо на меня так смотреть. Ты не знаешь, как нам здесь жилось в последние пятнадцать лет. Я ни о чем не жалею, черт возьми, — только о том, что многое надо было сделать пораньше. Кто ты такой, чтобы меня судить, черт бы тебя драл, — моя мамаша, что ли?

ГЛАВА 1