Ужас на крыльях ночи

– Я, выслушав доктора, расстроилась, – продолжала та, – спустилась на первый этаж, двинулась к метро. Гляжу – кафе. Вообще-то мне походы по ресторанам не по карману, но на душе так гадко было, что я решила себе праздник устроить. Села за столик, пирожное заказала. Пью кофеек, наслаждаюсь, от стресса отхожу. И тут входит парочка. Как вы думаете кто? Наша Горикова и тот самый врач. Меня такая злость взяла! Гаденыш со мной сухо беседовал, слова сквозь зубы цедил, морду кирпичом сделал, ни малейшего сочувствия не проявил, бубнил «операция, операция». С Лариской же он совсем иначе себя вел – улыбается, глаза блестят, прямо зайка шоколадный. Вел ее под ручку, стул пододвинул, меню подал. А Горикова меня увидела и чуть в обморок не упала. Побледнела, потом покраснела, что-то доктору сказала, и они мигом умелись. Ну, думаю, ясно, наша тихоня с женатиком любовь крутит. На следующий день я к ней в школе подошла и говорю: «Не мое дело, чем ты в свободное время занимаешься, но будь человеком, попроси своего приятеля Марину Цифрову в экспериментальную группу взять». А та в ответ: «Извините, Анжелика Иосифовна, не понимаю, о чем вы». Я ей прямо в лоб: «Мы же вчера в кафешке встретились. Или ты позабыла?» Горикова головой качает: «Спутали меня с кем-то, я не хожу по ресторанам». Вот фря! Тоже, как и ее мужик, отказалась больному ребенку помочь. А через день она заявление об уходе настрочила.

– Как звали доктора? – спросила я. – Где он работает?

– В медцентре «Розовое счастье», на Мостовой улице. Имя у врача обычное, вроде Олег Иванович или Иван Петрович, может, Сергей Николаевич, а вот фамилия смешная. Только я забыла какая. Так печенье называется, я покупаю его иногда, очень вкусное.

– Курабье? – предположила Вероника Геннадьевна.

– Не-а, иначе, – протянула Лика.

– «Юбилейное»? – подсказала я.

– Вообще не похоже, – отрезала секретарша.

Мы с директрисой начали гадать. Бисквит, сахарное, крекер, кунжутное, ореховое, песочное, миндальное…

– Просто лошадиная фамилия получается,[4] – вздохнула Вероника Геннадьевна.

– Нет, ничего похожего, – возразила Лика. – Вкусное, сладкое, такое… печеневое.

Я еще некоторое время поболтала с директрисой, затем начала прощаться.

– Провожу вас до машины, – засуетилась Лика, когда мы вышли в приемную. – Арина, не откажетесь со мной сфоткаться?

– Нет проблем, – кивнула я и заученно улыбнулась в телефон, который секретарша держала в вытянутой руке.

– Наталья Львовна селфи увидит и с ума от зависти сойдет, – обрадовалась Анжелика. – А вы чего с Лариской теперь делать будете?

– Пока не знаю, – осторожно ответила я. – А что?

Лика взяла меня под руку и потащила на выход, говоря на ходу:

– Уважаю вас, хорошо пишете… Знаете, мне все равно, когда Вероника родителям учеников врет, но сейчас молчать не хочу. Не верьте директрисе, будто Горикова хорошая, избавляйтесь поскорей от Ларки.

– Почему? – удивилась я.

– Она опасна, – зашептала секретарша. – Долгое время тихоней была, а потом – упс! Короче, не сама училка ушла, Вероника ее выгнала.

– За что? – спросила я.

– Крышу у трудовички сорвало, – объяснила Анжелика. – В пятом классе училась Варя Плоткина… Между нами говоря, не девочка, а исчадие ада, от нее все родители и педагоги стонали. Один раз Варвара налила на стул учительницы клей. Горикова не заметила и села. Через некоторое время решила встать, дернулась и разорвала юбку, клок ткани на сиденье остался. Тут наша тихушница схватила указку и как долбанет Плоткину по лбу… Знаете, никто Ларису не осудил, понятно было, что ее Варвара довела. Но педагог не имеет права распускать руки. А девочка изобразила обморок. И началось! На следующий день ее отец припер с полицией. Справку из травмопункта Веронике Геннадьевне на стол швырнул, а там понаписано: сотрясение мозга, скальпированная рана, падение зрения. Плоткин-старший богатый человек, наверняка доктору заплатил, тот и постарался. Директор Гориковой и посоветовала: «Возьми бюллетень, сиди тихо дома». Трудовичка долго носа в школу не показывала, но не помогло ей это. Папаша негодяйки-школьницы и на полицию нажал, завели дело о тяжких побоях. Тогда Вероника вызвала Горикову и сказала: «Больше прикрывать тебя не могу. Школе скандал не нужен. Напоследок подарок тебе сделаю: пиши заявление по собственному желанию. Авось, когда скандал уляжется, в хорошее место устроишься». Лариса так и поступила. А потом где-то спряталась. Плоткин до сих пор нет-нет да и заруливает в школу, спрашивает про Ларку и грозится: «Ничего, я найду ее». И я вам советую, не связывайтесь с Гориковой. В тихом омуте черти водятся. Вдруг Лариска вас обидит?

Глава 28

Выйдя из школы, я позвонила Федору и рассказала о своем визите.

– Сейчас выясню, кто в медцентре «Розовое счастье» пять лет назад был главврачом, – пообещал Леонов.

Я бросила телефон в сумку и пошла по Шумской улице к дому, где жила Лариса, складывая в уме пазл из имеющейся информации.