Ужас по средам

– Ох, так это снова тот тип, с проволокой для сыра?! – вырывается у Саманты, и она тут же вскидывает ладонь к губам.

Я смотрю на цветы. Как он узнал про пионы? Лепестки насыщенно-розового оттенка, бутоны крупные, словно специально отобранные для букета, но стебли туго обмотаны проволокой для нарезки сыра – профессиональной, с деревянными ручками, такими пользуются в продуктовых лавках. Большинство стеблей поломано, цветы медленно умирают.

Но хуже всего то, что в коробке лежит еще и открытка…

– Черт возьми. Так… – Тед шумно выпускает воздух. – Оставьте это здесь, ничего не трогайте. Я звоню Алану. Пусть присылает сюда полицейских, да не желторотых, как в прошлый раз, а кого-нибудь поопытнее.

– В самом деле, не надо ничего трогать. Тут могут быть улики, Элис, – снова вмешивается Джек, но я уже не могу остановиться – отпихнув его, хватаю открытку и читаю.

– О боже! Моя мать! – Слова из открытки повергают в такой шок, что начинает колотиться сердце, меня бросает то в жар, то в холод. – Я должна проверить, все ли с ней в порядке. – Я хватаю телефон и трясущимися руками набираю номер.

– Элис, в чем дело? Что там такое написано?

– Тсс… – Я прикладываю палец к губам, а сама, дожидаясь, пока на том конце снимут трубку, беру открытку и дочитываю до конца.

И вот тут, объятая ужасом, я впервые осознаю, что день недели имеет значение.

Среда.

И еще понимаю, что прошлая среда и тот телефонный звонок вовсе не были началом.

Глава 4 ОН – ПРЕЖДЕ

Он сидит на краю кровати и смотрит на ракеты и звезды, которыми усеяно одеяло. Ему пять лет, и бабушка сетует, что он растет слишком быстро.

«Мой маленький любитель космоса».

Голос бабушки звучит в его голове, и это странно, ведь она сейчас не рядом с ним, а на кухне. У него такое чувство, как будто ему двинули кулаком под дых: он вспоминает, как они с бабушкой выбирали это одеяло в магазине уцененных товаров. Одеяло лежало в большом ярко-красном пластиковом ящике, похожем на урну, но чуть красивее. На стенке ящика была надпись «Распродажа». Он помнит, как смог прочитать это слово сам, бабушка лишь чуть-чуть помогла. Здорово же он тогда собой гордился.

«Ты у меня очень умный мальчик…»

Внутри снова творится что-то непонятное, какой-то взрыв чувств. Так бывает, когда стартует ракета: все шумит и грохочет. Очень сумбурно и ярко. Он сам не знает, злится он сейчас или нет. Сходит с ума. Грустит. Страдает?

«Мой маленький храбрый солдат».

Но так бабушка называет его только по средам. Он вскидывает голову: из кухни доносится звяканье посуды. Сегодня как раз среда…

По средам бабуля дает ему на завтрак шоколадные хлопья. А после чая – мороженое. В эту минуту она накрывает на стол: рыбные палочки, жареная картошка, фасоль – его самые любимые блюда.

«И мороженое с шоколадным соусом для моего маленького храброго солдата».

Только он ведь не храбрый.

В этом вся проблема.

В школе они учатся читать по группам, и он в самой лучшей – Красной группе. Лучшей в классе. У него есть книжка про девочку, которая боялась темноты и однажды повстречала медведя, который тоже боялся темноты.

Сегодня утром он хотел признаться учительнице, что очень боится темноты. Только об этом никому нельзя говорить, ведь это секрет.

Среды – вот их секрет. Его и…

– Как ты, малыш, все в порядке?

Он понимает, что ему хочется что-нибудь пнуть и что он злой мальчик. Но он любит бабулю. Больше всего на свете ему хочется крепко-накрепко обнять ее обеими руками и никогда не отпускать.

Но по средам он совершенно не понимает взрослых. И ему хочется кричать, драться и кусать всех подряд.

Он чувствует, как слезы наворачиваются на глаза, и вспоминает, как в прошлую среду Патрик случайно увидел его плачущим среди стеллажей в школьной библиотеке. Пришлось столкнуть Патрика с табуретки.

Скоро ему исполнится шесть. Интересно, станет ли он тогда храбрее?

Глава 5 МЭТЬЮ

Мэтью Хилл беспомощно смотрит на дочь, которая лежит на полу посреди супермаркета между прилавков с печеньем. Он уже готов сдаться. Постыдный шепот: «Только маме не говори», – готов сорваться с его губ. Но есть проблема: у Амели замечательные легкие, и ее крики собрали зрителей. На них уже смотрят, и кое-кто из покупателей явно хочет увидеть, что нерадивый отец предпримет дальше.

Понимая, что количество способов разрешения ситуации резко сократилось, Мэтью натягивает на лицо маску спокойствия. «И кто бы мог подумать», – мелькает мысль. Всего каких-то полгода назад это был не ребенок, а ангелочек в цветастых платьишках.

– Ненавижу тебя! – Амели снова бьет ножками по полу, ручки сжимаются в крохотные кулачки, костяшки пальцев белеют от гнева. При этом она ерзает спиной по керамической плитке, словно рассерженный тюлень.

Мэтью снова оглядывается по сторонам: увы, подкуп исключен – слишком много свидетелей.

– Папа уже уходит, Амели. А ты как, идешь домой или остаешься здесь и будешь жить в супермаркете?

– Я хочу печеньки «Пиппи покет»!