Ужас в белом доме

– Если пользоваться головой не только для того, чтобы спорить с наставником, но и чтобы побольше слышать и видеть, нетрудно догадаться, что ему угрожали, но он не воспринял это с надлежащей серьезностью. В отличие от императора Смита, который теперь хочет, чтобы президент понял, в чем дело – поэтому он и обратился к нам. И мы, похоже, его убедили, Римо.

– Но откуда ты взял, что ему угрожали? И что это была за угроза, в таком случае?

– Скорее даже предупреждение – то происшествие в этой вашей Солнечной долине.

Глазки Чиуна поблескивали от гордости.

– Скажи пожалуйста, папочка! И как это ты догадался?

– Кто только вбил им в голову доверить это дело тебе? – вздохнул Чиун.

Атака четырех ревнителей веры была встречена простым и действенным маневром – Римо и Чиун просто отступили в сторону, словно пропуская в двери метро озверевшую в час пик толпу пассажиров. Из барахтающейся на мостовой кучи тел временами доносились выкрики о величии Всемогущего и о том, как по улицам потоками побежит кровь неверных.

С головы одного из атакующих слетело вафельное полотенце.

– Они бесчестить мой тюрбан! Бесчестить мой тюрбан! – завизжал страдалец.

Чиун и Римо осторожно переступили через ворох копошащихся тел.

– Не знаю кто – но они поставили именно меня, папочка, – напомнил Римо. – Так как ты догадался про Солнечную долину? И почему именно там?

– По законам логики, – ответствовал Мастер.

– Да ты же раньше никогда и не слышал о ней! – не унимался Римо.

– Смит мне все рассказал.

– А, там, в Лос-Анджелесе, в гостинице, что же он сказал тебе, если не секрет?

– Он сказал, что его крайне беспокоит то убийство. Он считает, что это предупреждение.

– И дальше что?

– А дальше он предал меня, поставив тебя во главе этого дела.

– А что заставляет тебя думать, что опасность исходит от какого-то одного лица... или, скажем, какой-то группы?

– Я только знаю, что опасность есть. И пока мы знаем только об одном ее проявлении. Самое же важное – чтобы имя Дома Синанджу никак не было связано с этим вашим императором, потому что если еще один из ваших владык умрет, это опозорит репутацию Дома – и совершенно незаслуженно, ибо в вашей стране полным-полно чокнутых, которые убивают бесплатно.

На некотором расстоянии от них Хамис аль-Борин производил перегруппировку сил для повторной атаки.

– Не двигать – или вы умирать! – пригрозил он. – Вы нет встречать простой бандит-ниггер. Мы иметь имя ислам. Самый один человек, кто нас остановить – есть иной ислам человек, он только. Это есть писать в святой книга... э, как ее называется?..

– А я, представь себе, не хочу, чтобы этот президент умер, папочка.

Чиун улыбнулся.

– Все мы, все умрем когда-нибудь, Римо. Ты хочешь сказать – тебе не понравится, если его смерть наступит слишком скоро или будет слишком мучительной.

– Именно так. К тому же ты еще не видел нашего вице-президента.

– Ты хочешь сказать, что если президент умрет, его супруга не наследует престола?

– Нет, папочка.

– А его дети?

– И дети тоже.

– А этот вице-президент – он ему близкий или дальний родственник?

– Ни близкий, ни дальний.

– Значит, он не его внебрачный сын?

– Нет.

– Тогда все в порядке – мы доподлинно знаем, кто стоит за всем этим заговором; возможно, кстати, он тоже использует бесплатных убийц – что многократно умножает его бесчестье. Это человек, которому смерть президента выгодна. Мы принесем президенту его голову на золотом блюде – и позор бесплатных убийств в вашей стране навсегда закончится.

Четверо снова возобновили атаку, на сей раз решив зайти по двое с каждой стороны. Их возня начала надоедать Римо, по каковой причине он отправил в глубокий нокаут сначала одного – толчком локтя под левое ребро, затем другого – ударом в солнечное сплетение и собирался уже заняться остальными двумя, по его остановил сердитый голос Чиуна:

– Я прошу не забирать у меня моих, Римо. Это крайне невежливо.

В воздухе, подобно молниеносному языку ящерицы, мелькнул длинный ноготь – и один из нападавших повалился с багровой язвой на лице, в том месте, где только что был глаз. Из раны вытекала серовато-алая масса мозга. Сухая желтая кисть едва коснулась бешено крутящегося в воздухе лезвия – этого оказалось достаточно, чтобы оно завертелось вдвое быстрее и, описав последний круг, вонзилось в живот его обладателя. Полотенце, украшенное стеклянным алмазом, свалилось с головы, глаза борца за веру стекленели.

– Господи Иисусе, – прошептал Хамис аль-Борин, несколько дней назад почерпнувший свое звучное имя с пачки мыла, которое он по ошибке приобрел в супермаркете вместо кукурузной патоки. Больше сказать он ничего не смог – по подбородку потекла кровь, и ноги его подогнулись.

– Ну, допустим, – кивнул Римо, – Солнечная долина. Кстати, ты знаешь, что это дорогой и модный курорт?

– Я смогу увидеть там звезд? – оживился Чиун, ревностно смотревший все дневные телесериалы.

В последнее время, однако, он стал изменять привычке, что объяснял «изменой благочестию» со стороны режиссеров телепрограмм. Чиун не одобрял насилие и эротические сцены.