Ужас в музее

Разглядеть что-либо толком в царившем там полумраке не представлялось возможным, но гротескные очертания восковых болванок, заготовок и инструментов время от времени призрачно вырисовывались в темноте по мере того, как Джонс перемещался от одного оконца к другому. Поначалу ему показалось, что в мастерской никого нет, но, заглянув в крайнее окно справа, ближайшее к арочному проходу, он увидел слабый свет в дальнем конце помещения и замер от удивления. Откуда там свет? Насколько он помнил, в самой глубине мастерской не имелось ни газовой, ни электрической лампы. Присмотревшись получше, Джонс различил большой вертикальный прямоугольник света — и тут до него дошло. Именно там находилась массивная дощатая дверь с громадным висячим замком — дверь, которая никогда не открывалась и над которой был грубо намалеван ужасный тайный символ из частично уцелевших манускриптов, посвященных запретной древнейшей магии. Видимо, сейчас дверь отворена — и за ней горит свет. Все прежние тревожные догадки относительно скрытого за дверью помещения замелькали у него в уме с утроенной силой.

Джонс бесцельно бродил по унылому кварталу почти до шести часов, а потом вернулся в музей с намерением нанести визит Роджерсу. Он сам толком не понимал причины своего настойчивого желания именно сейчас увидеться с ним — вероятно, им двигали некие подсознательные опасения, связанные с собачьим визгом непонятного происхождения и со светом за таинственной дверью, обычно запертой на огромный висячий замок. Служители уже собирались уходить, и Джонсу показалось, будто Орабона — все тот же чужеземного вида смуглый ассистент Роджерса — посмотрел на него со скрытой насмешкой. Взгляд этот произвел на Джонса пренеприятное впечатление, хотя он не раз видел, как парень посматривает на своего хозяина с точно таким же выражением.

Безлюдный демонстрационный зал выглядел поистине зловеще, но Джонс стремительно прошагал через него и постучал в дверь конторы-мастерской. Открывать явно не торопились, хотя внутри слышались шаги. Наконец, после повторного стука, загремел засов, и старинная шестифиленчатая дверь неохотно отворилась с протяжным скрипом, явив взору сутулую фигуру Джорджа Роджерса, бледного и с лихорадочно горящими глазами. Джонс сразу же понял, что хозяин музея пребывает не в обычном своем настроении. Он поприветствовал гостя странным тоном, недовольным и злорадным одновременно, и моментально заговорил о предметах самого жуткого и немыслимого свойства.

Древнейшие боги, существующие и по сей день; чудовищные жертвоприношения; неискусственное происхождение некоторых ужасных экспонатов, выставленных в отгороженной части зала, — все его обычные хвастливые заявления, но сегодня в голосе Роджерса слышались особо доверительные нотки. Очевидно, подумал Джонс, бедняга все глубже погружается в пучину безумия. Время от времени Роджерс украдкой поглядывал на запертую массивную дверь в глубине помещения и на кусок мешковины на полу рядом с ней, под которым угадывались очертания какого-то небольшого предмета. С каждой минутой Джонс нервничал все сильнее, и если еще совсем недавно он горел желанием прояснить странную историю с собакой, то теперь здорово сомневался, стоит ли вообще заводить разговор на эту тему.

Гулкий низкий голос Роджерса прерывался от возбуждения.