Ужасающий рай

Не хочу оказаться на месте орка. Но и бросить товарища, с которым мы прикрывали друг другу спину — нет, так я не могу. Что-то внутри протестовало против такого преступного бездействия.

Тот, казалось, опешил. Брови коротышки поползли вверх:

— На кой хрен она тебе? У неё же мозгов нет, просто тупая туша. Да еще и опасная.

Ага, как же. Была бы она неразумной, мы бы в том месте не выжили точно. Может, она и странная, но "неразумной" назвать её точно нельзя.

— Я отвечу на все твои вопросы, если ты сохранишь ей жизнь, — упрямо ответил я рыжему. Коротышка нахмурился, и на минуту прикрыл глаза.

— Парень, просто подойди сюда к чёртовой свече!

В тот момент я вспомнил свой сон. Лет в… не помню во сколько, но это точно было в глубоком детстве. Я стоял под теплым ливнем посреди огромного поля, залитого травой и бесконечным потоком теплой прозрачной воды. А надо мной простирались ряды облаков, и внутри горело чувство бесконечной свободы. Свободы от всего, даже от времени.

Дождь был для меня источником сил, вдохновения, хорошего настроения, в конце концов. Тихая, спокойная, и такая приятная стихия всегда поднимала настроение, где бы я ни находился. Будь я волшебником, то определенно выбрал бы именно воду.

Печать воды подтверждена.

Пламя свечи приобрело ярко синий, почти циановый оттенок, а после и вовсе обратилось в воду. Огонь все еще вел себя как огонь, но при этом однозначно являлся водой. Выглядело это довольно необычно, почти что гипнотизировало.

— Кхм, вода, значит? — рыжий зажег над ладонью слабое пламя и свет свечи на столе вновь стал нормальным.

Помещение, наконец, озарилось нормальным светом, и только сейчас я понял, что лазурное пламя свечи показывает мир в очень искаженном виде.

В отблесках пламени озарилась рыжая борода и стальной плотный шлем, сдвинутый к затылку. Совсем как толкиновский гном — пронеслось в голове. Вместе с примерным пониманием, что же такое этот самый «гном». Или дворф — то есть подгорный народ. Примерно в это мгновение над головой у рыжего появилась едва заметное имя:

Махаон Бронзобород, уровень скрыт.

Ну да, как-то так они и выглядели.

Полупрозрачная табличка с горящим именем висела прямо над макушкой дворфа и смотрелась более чем уместно. В голове даже возник вопрос, почему я не видел таких табличек с именами раньше, над всеми вокруг — настолько естественным это казалось.

— Махаон?

Брови гнома поползли еще выше:

— Ты видишь мое имя? Ух-ты, значит, интеллект у тебя выше восьми. Хороший знак. Хоть и воды тут навалом, все равно приятно видеть мага с головой на плечах. А фамилию мою видишь?

— Бронзобород. — Уверенно ответил я.

Гром одобрительно кивнул и осклабился:

— Может, еще и свое имя помнишь? — продемонстрировал дворф свой набор белоснежных зубов.

Черт. А вот с этим сложнее.

Может, и надо мной есть такая надпись? Я приподнял голову, и рыжий откровенно расхохотался:

— А ты забавный. Но лучше постарайся просто вспомнить сам. Это не так уж и трудно.

Память была почти пуста. Воспоминания вспыхивали мгновенно, буквально на секунду, и тут же гасли. Я инстинктивно потянулся правой рукой к груди и отчаянно взмолился о знаке. В конце концов, если у меня есть эти печати, то они должны мне как-то помогать, иначе, зачем все?

Перед глазами засиял полупрозрачный голубой прямоугольник, значительно больше и подробнее крошечной полоски над гномом:

Сион. Лунный эльф. Ученик чародея 1 уровня.

Сила — 5

Ловкость — 7

Выносливость — 5

Воля — 7

Интеллект — 10

Мудрость — 16

Печать Воды: ранг I, синхронизация.

Печать пустоты: ранг II, сопряжение.

— Сион, да? — почему-то спросил я у рыжего.

Гном разочарованно кивнул:

— Ладно, так тоже можно. Жаль только, что имя не звериное. А я уж было подумал, достойный ученик выйдет. Но ничего, может, ещё повезет в песочнице.

Я обернулся. Девушка была рядом со мной. Выглядела она перепуганной до чертиков, но все же держала себя в руках. Хотя заметная дрожь и заплаканные глаза всё равно её выдавали. Незнакомка явно была не в себе, будто бы из неё вынули душу, протянули по девяти кругам ада ускоренным курсом, и вернули обратно. Наверное, это состояние и называют глубоким шоком.

Понятия не имею, что я должен сейчас сказать. Однако в голове была одна довольно простая мысль: главное не быть одному. Все, что угодно, только не быть одному. Лучше убить и сожрать это рыдающее существо собственноручно, чем отказаться от него. Это милость и сочувствие. Потому что худшее проклятие есть одиночество. Все что угодно, только не…

Стоп. О чем я только думаю? Это вообще мои мысли? По коже пробежали мурашки. Если прозрачные таблицы с письменами казались мне нормой, то возникшие в голове мысли относительно незнакомки пугали. Подобное мышление и выводы для меня явно были чем-то новым, и не очень приятным.

Что ж, по крайней мере, прежде маньяком я не был. Наверное.