Ужасно роковое проклятье

— Нет, разумеется! Такие подметные письма своим почерком не пишут, а если пишут, то не тычут ими сыщикам в физиономию! — возмутилась Сонька, — Меня опять подставили, понятно! Этот мстительный козел пишет от моего имени письма, подкидывает их в номер, а Кавальери сто раз мои загогулины видели, у них и приглашения лежат с подписями, и списки с пометками, и я не знаю, что еще!

— Сонья! — остановил разошедшуюся возлюбленную Франческо, — Зачем вы так ужасно кричите? Я уже понял — автор не вы!

Текст приблизительный, поскольку перевода мы так и не услышали — вместо него Софья взмахнула руками, словно царевна-Лебедь, превращающая Гвидона в муху цеце и завопила по-русски, хоть и обращалась к Франческо:

— А кто? Кто тогда гадость такую пишет?

В общем, пришлось еще и влюбленных разнимать. Когда конфликт был исчерпан, посуда помыта, а тетушка предупреждена о скором приезде высокого иностранного гостя с целой свитой, мы двинулись в путь. Не только нас с Оськой, но и Софью всерьез тревожил вопрос: будет ли психически неустойчивая Жози — как ее там? — Апчхеидзе достаточно вменяема для серьезного разговора? Или опять начнутся эротические фантазии на тему славных подвигами мужей из рода Хряпуновых и славных добродетелью жен из того же рода.

Конечно, мы себе и представить не могли, какой роскошный прием ожидает нас. Тетя Жо открыла дверь в поистине невероятном одеянии, и все мы застыли наподобие Лотовой жены. Сухонький тетушкин стан облегал бархатный халат с атласными отворотами, расцвеченный сине-зелено-лиловыми павлиньими перьями с золотыми сердцевинками, а халат сей чудно сочетался с черной шапочкой, вышитой стеклярусом и отороченной бисерными висюльками. Ко всему этому благолепию дивно подходили огромные плюшевые тапки в виде жирных, поразительно наглых поросят какой-то непристойно-розовой расцветки. Сверкнув гигантским перстнем на морщинистой лапке, тетушка жестом престарелой вамп отвела от лица бисерную занавесь. Это была необходимая мера — может, голова у бедняжки Жози с годами усохла ввиду выветривания мозгов, а может, шапочка растянулась под тяжестью нашитых на нее бусин, но подвески доставали шизанутой бабусе до кончика носа и даже залезали в рот. Поэтому периодически Жозефина неизящно оттопыривала нижнюю губу и деловито дула себе в ноздри, точно пылесос, выдувающий мусор из укромных углов: "У-уф-ф!".

Сама квартира была тщательно убрана — по меркам тети, разумеется. Повсюду расставленные безделушки исправно собирали пыль, а некоторые уже трудно было узнать — зайчик это, слоник или Нижинский в роли фавна? Кружевные салфеточки, которые в викторианскую эпоху крепились к изголовьям кресел, чтобы те не слишком засаливались, тетя почему-то предпочла размещать на сиденьях — чтобы предохранить свою мягкую мебель от чего, интересно было бы знать? Общее впечатление, производимое берлогой тети Жо, напоминало атмосферу антикварного магазина. Не киношного: чистенького, с тщательно высчитанной загадочностью и аккуратненькой запущенностью — а нашего, арбатского, с грязными козетками, ветхими ломберными столами, нелепыми монументальными полотнами, поддельными китайско-арабскими древностями и завышенной самооценкой — как самого хлама, так и его хозяев. Франческо с изумлением пялился в брюхо гигантского орла, больше похожего на жирненького рождественского гусака нестандартного окраса. Через грудь мутанта вилась лента с латинской надписью, которую Кавальери, как потомок античности, легко прочел и прыснул со смеху. Гусь, тьфу, орел красовался на гобелене размером два на полтора, зачем-то обрамленном широким золоченым багетом, словно распростерший крылья "птиц" был сам по себе недостаточно презентабелен.

Внимание Иосифа также привлекла могутная зверюга, вышитая на непомерном холсте, и он с подкупающей любезностью поинтересовался у тетушки, которая уже успела намертво приклеиться к его локтю:

— А что здесь написано?

— Это наш старинный девиз! — зарделась престарелая кокетка, — "Я крест приму, но дани не отдам!"

— А, помню, — оживилась Соня, — прапрадедушкин слоган! Он в городе Задвижске большим человеком был, но недолго — проворовался и сел. С налогами махинировал, кажется? Собирать собирал, но до столицы немногое доходило, а? — и нахальная девчонка посмотрела на тетю с деланным восторгом.

Пора было пресекать Сонькину травлю, иначе бабка уйдет в несознанку. Я еще только слова подбирал, как Иосиф спас положение:

— У вас в семье бывали неординарные натуры, со сложными судьбами — жаль, если потомки про них забудут, и все… Хроника настоящей дворянской семьи, с рассказом о тех, кто был ее гордостью и о тех, кто… э-э-э… не совсем — это ценнее, чем мемуары отдельного человека, гораздо ценнее! Так вы намерены книгу за рубежом печатать, или решили подождать?

— Ой-й! — только и сумела произнести в ответ задохнувшаяся от счастья "хронистка".