Ужасные невинные

Хотя крови по-прежнему нет. По здравом размышлении это не должно меня удивлять, максимум, на что могла рассчитывать Лора при ее продажной профессии, – так это на то, что из ее башки вывалится смятая в комок журнальная страница.

Ничего другого там просто не может оказаться. По определению.

Быть рабом глянцевого журнала и при этом плодить таких же рабов – это не жизнь, Лора. Теперь ты и сама видишь.

Бедная Лора.

Кажется, я говорю это вслух, но «бедная Лора» не несет никакой эмоциональной окраски. Констатация факта смерти, ее сертификат, подозрительно смахивающий на сертификат по дайвингу. Лора всегда мне нравилась. Секс с ней не нравился, а сама Лора нравилась, это любой подтвердит. Бедная Лора, я по-прежнему ничего не чувствую.

Глупо сидеть здесь, терять время и ничего не чувствовать.

Я прикрываю глаза, я очень хочу что-то почувствовать. Хоть что-то.

Есть!..

Сладко ноющее плечо шепчет мне: это даже хорошо, что так получилось. От одного конкурента на пути к Тинатин ты избавился, разве не этого ты хотел?

Все правильно.

Я принимаюсь осторожно обшаривать карманы Лориной куртки: где-то должны быть ключи от «Галантца». Пусть она оставила в салоне рюкзак, но уж ключи-то точно взяла с собой.

Ключи находятся, никто на них не польстился: они (и пульт центрального замка) болтаются на брелке с крошечным плюшевым кенгуру. Прежде чем уйти, прежде чем покинуть Лору, я легонько касаюсь ее еще теплой кожи кончиками пальцев, вот и все, принцесса. Я бы поцеловал Лору на прощанье, но

«J’embrasse Pas».

…Вот уже полчаса я стою на обочине МКАД, включив аварийные огни. Паспорта Максима Ларина, вот что меня удивило. Вернее, фотографии в паспортах. На обеих фотографиях – цветной и черно-белой – Максим Ларин похож на меня. Вот почему его лицо показалось мне смутно знакомым, виденным когда-то давно, в пыльном зеркале; конечно, сходство не убийственное и двойниками нас не назовешь; подбородок Макса чуть тверже, рот – определеннее, брови – решительнее, если бы я каждый день отстреливал по кавказцу (румыну, поляку, японскому ритуальному убийце, американскому ресторанному критику) – то со временем сходство стало бы полным. Но и сейчас утверждать, что Максим Леонидович Ларин и я – не одно и то же лицо, вряд ли кто-то решится. Еще одна приятная неожиданность: у Макса Ларина открытая шенгенская виза на год. Гы-гы, бу-га-га, нахх! Получить шенген сейчас не легче, чем пробежать стометровку с олимпийским рекордом, не легче, чем переспать с принцессой Монако, не легче, чем сделать операцию по перемене пола; сытая политкорректная Европа нас недолюбливает, провались она пропадом. За какие заслуги перед родиной и Евросоюзом получил шенген Максим Ларин – неизвестно.

Я лечу в Стокгольм, накось, выкусите, г-жа Паникаровская!

В вашем сраном журналишке я больше не появлюсь. Пускай теперь младенцев-тамагочи поучает кто-нибудь другой. Самое время начать жить по-настоящему. Самое время.

В рюкзаке Лоры звонит мобильник.

Совершенно машинально я достаю его и несколько секунд смотрю на загоревшийся дисплей.

Avgyst sweetness

Август, сладенькая, сладчайшая, ну надо же, какие нежности! Пошла ты в жопу, Август!..

У Лоры шесть не принятых звонков, четыре из них (включая только что прозвучавший) – от Август, еще один – от уже упоминавшейся Самолетовой, еще один – от г-жи Паникаровской (я знаю ее номер), в латинской интерпретации Лоры это выглядит как «Soska», вспомни дурака, он и появится, как говорит Великий Гатри. Лора пользуется большой популярностью у жителей обеих столиц, надо же! за последние сутки мне не позвонил никто. Никто не поинтересовался, куда я слился, испарился, исчез, может быть, я вообще завернул боты на просмотре южнокорейского боевика «Спрятаться негде». Никого это не волнует. Да и пошли вы все в жопу вместе с Август!.. Удзаттэ!..

Я не вернусь.

Решено.

Лорин рюкзак выглядит капитально. Кожа хорошей выделки, хоть и слегка потертая; благородная расцветка, я всегда мимолетно завидовал ее рюкзаку. Теперь у меня появилась возможность полететь с ним в Стокгольм, так почему бы ей не воспользоваться?

Да.

Почему бы не воспользоваться рюкзаком Лоры?

Почему бы не воспользоваться документами Макса?

Остается только решить, что делать с моими собственными, их немного, всего-то жалкий паспортишко, даже удостоверение сотрудника «Полного дзэна» я с собой не взял; все-таки два комплекта документов – это слишком. Лишний геморр.

Я зарываю свой паспорт тут же, у обочины, предварительно завернув его в целлофановый пакет, который нашелся в рюкзаке у Лоры (не преследуя никакой цели, на всякий случай). В тот же пакет отправляется и Лорин паспорт, и еще какие-то ее бумажки, изучать их мне влом. И Лорин телефон, и мой собственный телефон, глупо цепляться за него, если по нему и так никто не звонит. Мобильник Макса, вот что я оставляю себе, фотографии Тинатин, пусть плохого качества, пусть небрежно сделанные; фотографии Тинатин будут греть мне сердце.