Ужасные невинные

Отсюда, с шестнадцатого этажа, Москва почти примиряет меня со своим существованием, теперь это просто огромный город, неспящий город: в море мерцающих огней легко затеряться, прожить целую жизнь с перерывом на обед, сон и секс, заиметь друзей – таких же циничных придурков, как и ты сам; заиметь знакомого бармена, похожего на Киану Ривза: он будет лихо сбивать коктейли для девушек, которых ты тоже заимеешь; заиметь знакомого стоматолога, похожего на Джонни Деппа, и знакомого фээсбэшника, похожего на Бена Аффлека; и любимую марку сигарет, и любимый боулинг, и любимый бильярд, и любимый стрип-клуб, и… мало ли еще радостей можно найти в этом море мерцающих огней, если хорошенько покопаться.

– О чем ты хотел поговорить со мной?

Море огней – там, на расстоянии вытянутой руки, здесь же, в окрестностях шестнадцатиэтажной бюргерской высотки, царит мрак и кладбищенская тишина. Пара фонарей, вот и все, что я насчитал. Пара фонарей, несколько деревьев под домом и детская площадка в отдалении. Вход в единственный подъезд – с другой стороны здания, там и припаркована моя «Тойота».

– О чем ты хотел поговорить?

– Я не сказал тебе всего… Ты о чем-то таком намекнула… Что я вляпался в дерьмо.

– Влез в скверную историю, – поправляет Август.

– Хрен редьки не слаще. Так вот, со мной все в порядке. Это у Лоры проблемы. И она просила меня…

– У Лоры проблемы?

Да. Возникли. И она просила меня передать тебе, что исчезает на время. А когда с ними разгребется – появится. Ты не должна переживать, да и проблемы не глобального характера.

– И ты вот так отпустил ее?

– Лора – девушка с сильным характером. И не любит вмешательства в свои дела.

Лора – девушка с сильным характером, а я – молодой человек с сильными руками, если я захочу сгрести хрупкую Август в охапку, она не сможет оказать мне достойного сопротивления.

– Ты врешь, – на лице у Август появляется горькая улыбка.

– В смысле?

– Лора ненавидит проблемы. И еще ни одной проблемы она не решила сама. Она просто перекладывает их на плечи других людей. Если бы у Лоры возникла проблема хоть ненамного серьезнее, чем заноза в пятке, она бы сказала об этом мне. Так было всегда. Ты соврал мне, парень. И лучше бы тебе придумать что-нибудь другое.

– Ничего в голову не лезет, – совершенно искренне говорю я.

– Жаль.

– Послушай…

– Нам больше не о чем разговаривать.

Август делает шаг в сторону двери, еще секунда – и она исчезнет, что ожидает ее с другой стороны двери? что ожидает меня?., насрать мне на басков и ирландцев, но у Август есть следователь по особо важным, личность совершенно ренессансная, бабник и что-то там еще, кажется, он согласился позировать Август голым. Завидная степень близости. Сто к одному, что Август решит ей воспользоваться.

Сука.

– Погоди… – я хватаю Август за локоть.

– Что еще?

– Ты играешь в бильярд?

Все «ЖЖ»-феминистки играют в бильярд. Сосут пиво и катают шары. Импульс, внезапно возникший во мне, подобен разряду молнии. И идет он от плеча, зашитого Марго, неужели трава проголодалась? надо же, я, оказывается, запомнил тот вудуистский бред, который нашептала мне Марго. Но, скорее всего, дело не в плече, дело во мне, я не могу позволить Август уйти.

Удар в солнечное сплетение настигает Август в тот самый момент, когда она раздумывает над ответом по поводу бильярда. Удар точен и сокрушителен, странно, до этого я ни разу в жизни не бил не то что женщину, я и собаку не ударил.

Август падает, как подкошенная. Кажется, она теряет сознание.

Долго это не продлится.

– Прости, детка, – шепчу я, склоняясь над Август. – Ничего в голову не лезет. Только это и пришло.

Август сама виновата во всем.

И, несмотря на кажущуюся хрупкость, она довольно тяжела. Для того чтобы перевалить ее тело через перила балкона, приходится напрячься; мгновение – и Август уже летит к земле. А я тупо слежу за ее последним полетом.

Не я первый начал. Не я первый начал. Не я первый начал.

Это даже хорошо, что Август в последние секунды своей жизни была без сознания. Иначе она стала бы кричать, что разбудило бы полдома.

Жаль, что так получилось, жаль, что финал оказался смазанным и вовсе не таким эффектным, как в фильме «Скалолаз», когда Сталлоне из последних сил удерживал на руке альпинистку-неумеху, альпинистку-неудачницу. В конце концов пальцы ее разжались и она ухнула в пропасть, а до этого твердила только одно: «Я не хочу умирать».

Сара.

Альпинистку звали Сара, имя самой актрисы так незначительно, что сейчас и не припомнить, указано ли оно в титрах.

Но ведь и Август – тоже эпизод, надо постараться побыстрее забыть о нем; глухой стук тела о землю, где-то далеко внизу: пусть это и будет последним напоминанием.

Я подбираю куртку, которую в самый последний момент выпустила из рук Август, и толкаю дверь носком ботинка: никто не найдет моих отпечатков на ручке двери, никто не найдет следов моего присутствия в доме, что касается Билли…

Билли на год уезжает в Кельн. Уже сегодня утром.