Ужасные невинные

– Я должен кое-что передать вам. Небольшую вещицу.

– Похожую на эту? – Азиат вытаскивает из нагрудного кармана рубахи флешку и кладет ее на прилавок.

– Очень похожую.

Я все еще озабочен своим безупречным English, откуда я могу знать его? Все дело в Максе Ларине? – но он был мертв, когда мы встретились к ним лицом к лицу. Мертв – а потому нем. Все дело в Анне? – уж не ее ли волосы нашептали мне стальные конструкции паст и перфект? Или все дело в фотографии на пробковой доске за спиной азиата?

Вмажь джанк и узнаешь.
Сожри шрумс и узнаешь.
Нюхни кокс и узнаешь.
Глотни меф и узнаешь.

Ты взял чужое имя, а значит, – принял в себя чужую жизнь, так что будь готов ко всему, безумный Макс. Я готов.

– Возьмите.

Флешка Биг Босса перекочевывает из моего рюкзака прямиком в руки азиата. Что делать дальше, я не знаю. Но, возможно, знает кто-то другой, возможно – сам крашеный азиат. Так фильмы не заканчиваются, так они только начинаются. Все сценарии пишутся в расчете на то, что плохие парни будут жить долго, будут жить вечно.

– Я и раньше выполнял… м-м… деликатные поручения…

Никакой реакции.

– У меня был приятель, – захожу я с другой стороны. – Тоже азиат. Один забавный японец по имени Хайяо…

Зубодробительную историю про дырокол, бегство из Японии и последующую натурализацию в массажном салоне я проговариваю в полной тишине, никаких трудностей с дыроколом (punch press и как синоним – bear) не возникает, массаж ступней (foot massage и как синоним – sole) тоже дается мне легко, но… История совсем не греет рыбу-прилипалу, настоящего подонка. Для заварников и фарфоровых чашек она бы сошла, а для члена Якудзы (Триады) – выглядит чересчур мелкотравчатой. Я понимаю это, лишь когда заканчиваю спич. Отрубленный мизинец – вот что мне грозит за подобные вольности. За несанкционированные анекдоты.

– Ладно. Не обращайте внимания…

Азиат останавливает меня одним движением: даже не руки – век. Тяжелых, как у Будды, припухших, как у старика-каллиграфа: заткнись и слушай, придурок.

– Паром Стокгольм – Киль, – говорит он. – Отправление сегодня вечером, в билете все указано.

– Билет на мое имя?

Япошка (или китаеза), очевидно, считает какие-либо объяснения ниже своего самурайского (конфуцианского) достоинства. Он просто выкладывает на прилавок стопку документов. Наличие среди них ветеринарного паспорта поражает меня в самое сердце. Не я один решил позаботиться о Муки, гы-гы, бу-га-га, нахх!..

– И что мне делать в Киле?

– Ячейка в камере хранения на железнодорожном вокзале.

На том месте, где секунду назад красовалась моя открытая улыбка и торчала морда Муки, образуется пустота: азиат снимает фотографию, переворачивает ее и что-то быстро пишет на обратной стороне.

– Вот ее номер. Там же – дальнейшие инструкции.

– А… Как вы узнали про кота? – я просто не могу не задать этот вопрос.

И снова он не снисходит до объяснений – проклятый япошка, зачумленный китаеза, корейский выкормыш, вьетнамское пугало. Хотя и постукивание пальцами по снимку тоже можно считать объяснением.

– Когда только меня успели щелкнуть?

– Вам виднее. Я получил фото в готовом виде и не имею отношения к его проявке.

– И что мне делать с этой фотографией потом?

– Что хотите. Можете съесть сами. Можете скормить коту. Но не раньше, чем запомните порядок цифр на обороте.

– Я уже запомнил.

Я не имею ни малейшего понятия о том, как разыскать паром, идущий в Киль. Хотя наверняка могу добраться до него на велосипеде, руководствуясь указаниями из брошюрки «Стокгольм, путеводитель по городу». Поездка на велосипеде окутана легким флером, поэтична, немного грустна и заставляет вспомнить о том, что существовали времена, когда о компьютерных эффектах никто и слыхом не слыхивал, а кинематограф был немым. В поездке на велосипеде есть масса преимуществ, но мне не хочется нарушать идиллическую картинку фронтона чайной лавки. Велосипед, прислоненный к стене, – самая важная ее деталь. Все останется именно таким, каким виделось мне на фотографии, уже тогда все было предопределено и если кому-то дано изменить пути звезд, орбиты планет, течение судьбы – пусть это буду не я.

У меня хватит дел и без этого.

– Как мне добраться до парома?

– Я отвезу вас.

…Неожиданное предложение. Почти непристойное предложение. Предложение на миллион долларов. Азиатов подсознательно тянет ко всему европейскому, отсюда – выбеленные волосы, отсюда – поджарый SAAB, за рулем которого он сейчас устраивается. Я занимаю место на пассажирском сиденье, корзинка с котом по-прежнему со мной. Профиль Муки вытянут так же, как морда священного быка Аписа, профиль азиата приплюснут, как и любой азиатский профиль. На контрасте оба профиля смотрятся весьма забавно, Чужой против Хищника, гы-гы, бу-га-га, нахх!.. Я с трудом подавляю улыбку и принимаюсь думать о том, что не мешало бы прикупить Муки ошейник, примерно такой же, какой был у Сонни-боя. Я знаю, что сделаю после этого -

напишу на ошейнике имя кота.