Ужасные невинные

Все. Аудиенция окончена, «Любовное настроение» так и осталось лежать на полке с самопальным плакатом «АРТ-ХАУС». Окончание работы видеопроката – 23.00. Сейчас – девять вечера, время пива и цыпочек, у меня забита стрела с одной из них, имя напрочь вылетело из головы, так что придется называть ее Баттерфляй, по месту работы.

Бутик «Баттерфляй», безмозглые дамские шмотки. Моя новая цыпочка торгует там бюстгальтерами по цене «боинга», очень эротично.

Я должен встретиться с Баттерфляй на Гостинке для последующего марш-броска в клуб «Абсент» (фейс– и дресс-контроль, клубная карта, кухня – полный отстой, но не жрать же я туда иду в самом деле!). «Абсент» – наводка Лоры Дюмонд. В «Полном дзэне» Лора застолбила за собой раздел «Клубный пиджак», она же является ведущим ресторанным критиком. Если верить Лориным публикациям – клубная жизнь в ЭсПэБэ3 вертится вокруг стриптизерского шеста в ритме экзотической ирландской джиги. Рэп, техно и хип-хоп Лора ненавидит, «Весну священную» Стравинского, впрочем, тоже, – что не мешает ей время от времени выдувать из задницы раскаленную струю пафоса – и по поводу хип-хопа, и по поводу Стравинского.

Но настоящий конек Лоры – рестораны. Дня не проходит, чтобы эта сука не заседала в каком-нибудь кабаке, да что там «каком-нибудь»! – самые крутые, местами элитные заведения в очередь к ней стоят, подталкивая друг друга локтями и дыша на конкурентов кайенским перцем. Никто, кроме Лоры, не может вложить в простенькую статейку на кулинарные темы столько скрытой сексуальности. Кому еще пришло бы в голову флиртовать с чили-конкарне, щипать за ягодицы поросенка по-нойенбургски и рассматривать соус бешамель в контексте орального секса. Мы пользуемся одними и теми же ссылками, которые поставляет нам Пи, – с той лишь разницей, что Лора делает это более изобретательно, чем я. Она умудряется даже уравновешивать оральный секс (в контексте соуса бешамель) цитатами из Ницше и Ортеги-и-Гассета. И Ницше, и Гассет переложены салатными листьями – самый настоящий постмодернизм, тамагочи хавают такие блюда на ура и просят добавки. И ежевечерне набиваются в кабаки, широко разрекламированные Лорой.

Ее любимое словечко – софт-порно.

Я звоню ей, стоя на эскалаторе в метро:

– Привет, Лора.

– Хай, милый.

«Хай, милый» – еще одно словосочетание, которое она нещадно эксплуатирует, то же самое она сказала бы и г-же Паникаровской; «хай, милый» – вариант унисекса, половых различий Лора не признает, если это не касается кухни. Испано-португальская – всегда женская. Скандинавская – всегда мужская.

– Ты где?

– В «Сегуне». Отличное местечко, не хочешь присоединиться?

– У меня свидание.

– Приезжай с бабой.

Знаю я это «приезжай», двоих Лора уже увела у меня прямо из-под носа, половых различий она не признает, да и против софт-порно в исполнении нашего ресторанного критика устоять трудно, куда уж мне с моими вечно квелыми абонементами на неделю иранского и новозеландского кино.

– Хочу проконсультироваться, душа моя… Раз уж ты в «Сегуне». Что такое «моно-но аварэ»?

На несколько секунд в трубке воцаряется сосредоточенная тишина, очевидно, Лора листает меню.

– Ну? – Я слишком нетерпелив, не мешало бы сбавить обороты.

– А у Мураками ты смотрел? – Мы мыслим одинаково, надо же!., чего еще ожидать от журналистских погремушек, набившихся в колыбель «Полного дзэна»?

– Это не Мураками, Лора.

– Не Харуки и не Рю? – одни и те же ссылки в Интернете и здесь дают знать о себе.

– Не тот и не другой.

О втором Мураками я даже не вспомнил, а ведь есть и второй, один-ноль, Лора, очко в твою пользу. Рю Мураками – тоже писатель и был экранизирован, читать его скучно, смотреть тошно, «килли-килли» – вот и все, что остается в памяти от звона проволоки, отрезающей конечности.

– Не тот и не другой, Лора.

– А зачем тебе это дурацкое моно-но? Нарвался на интеллектуалку? – Интеллектуалы – застарелая Лорина болезнь, непроходящая, как герпес; охмури интеллектуала – и будет тебе счастье, так, во всяком случае, думает Лора.

– Почти.

– Почти нарвался или почти интеллектуалка?

– Неважно.

– Если хочешь, я проконсультируюсь у знакомых японцев.

«Знакомые японцы» Лоры мне давно известны: нелегал из Шанхая, подвизающийся на чистке овощей в суши-баре на Чернышевской; нелегал из Харбина, раскатывающий тесто для лапши в ресторане «Мао» на Васильевском; нелегал из Чэнду, жарящий бананы в карамели во всех этно-точках общепита от Купчино до Петроградки. Лора предпочитает водить дружбу именно с ними, а не с хозяевами заведений, ее тайная страсть к задворкам мне непонятна, сама же Лора называет это «кулинарным экстримом». Учитывая то затихающие, то вновь возрождающиеся волны слухов об атипичной пневмонии – это и правда экстрим.

– У знакомых японцев? У тех, которые китайцы?..

– Пошел ты, – шипит Лора, но тут же смягчается: – Хайяо. Я спрошу об этом у Хайяо.