Ужасные времена

Если у вас есть опыт разведения огня, вы знаете, что такое плюющиеся поленья. Если же у вас нет такого опыта, вам придется поверить мне на слово: влажные поленья плюются, как рассерженные верблюды, хотя они и не знают сотого имени Аллаха, в отличие от верблюдов, которым — согласно легенде — оно прекрасно известно. Поэтому я не советую вам корчить из себя всезнаек наподобие этих самовлюбленных снобов-верблюдов (хотя как тут не станешь снобом, если тебе известно столь важное и священное имя). Как бы то ни было, влажные поленья (надо отдать им должное) ничего из себя не воображают и сохраняют свойственное им — деревянное — выражение лица.

Только не думайте, что я, заболтавшись, забыл о бедном старом медведе, который кончил тем, что стал ковриком на полу перед камином. В те давние времена коврики из шкур диких животных — львов, тигров, медведей — можно было встретить повсюду. Тогда казалось странным стоять на коврике, который не бегал когда-то под ласковым солнцем, сияя от счастья. Мне не известна история этого конкретного медведя, но с сожалением могу предположить, что скорее всего он погиб от пули, а не умер в собственной постели в берлоге, окруженный чадами и домочадцами. Боюсь, ему не довелось произнести перед смертью: «Я прожил достойную жизнь и ни о чем не жалею…»

Эта трогательная сцена представляет нам прекрасный повод вернуться к Безумному Дяде Джеку, который, лежа на спине на этом самом коврике, пытается перенести центр тяжести своего тела на здоровую ягодицу.

— С вами все в порядке? — обратился к нему Эдди после того, как помог своей двоюродной бабушке подняться на ноги.

— Что я наделала! Что я наделала! — без устали причитала она.

Они оба не могли оторвать глаз от Безумного Дяди Джека, который лежал на полу, беспомощный, как перевернутый жук.

— Я уверен, что он скоро поправится, — проговорил Эдди как можно более бодрым тоном. Он склонился над БДД, взял его под руку и попробовал помочь ему встать.

— Оставь меня, не трать времени даром, — прохрипел БДД на ухо мальчику. — Ты должен передать мои последние слова защитникам форта Гуана.

— Форта Гуана? — переспросил изумленный Эдди.

— Скажи им, что мы будем удерживать мост, пока не подойдет подкрепление… — Он помолчал с минуту, жадно ловя ртом воздух. — Бамболонийцы не пройдут там, где стоим мы! — С этими словами он отвернулся и оказался лицом к лицу с головой медведя, из которого был сделан коврик. — Я вижу, капрал Маггинс не успел выполнить приказ, — вздохнул он. — Жаль. Хороший был солдат. Умел готовить отличный омлет.

Когда Безумный Дядя Джек снова повернулся лицом к Эдди, в его глазах стояли слезы.

— Теперь вся надежда на тебя, мой мальчик… Возьми мою лошадь… — И тут он потерял сознание.

Схватив Малькольма со стола, на который положил его Эдди, Еще Более Безумная Тетя Мод издала крик отчаяния и выбежала из кабинета — воспользовавшись на этот раз дверью, а не окном.

Эдди посмотрел на лежавшего без движения Безумного Дядю Джека и понял, что сегодня ему вряд ли удастся получить дополнительные сведения о своей предполагаемой поездке в Америку.

Хрустальный шар

Эпизод 3,

в котором доктор Хампл наносит еще один визит, а Эдди отправляется на поиски блестящих предметов

Как это ни странно, доктор Хамил был более обеспокоен состоянием здоровья Безумной Тети Мод, чем ее мужа. Хорошенько выспавшись за ночь и проглотив несколько больших голубых пилюль доктора Хампла, Безумный Дядя Джек, судя по всему, выздоровел, если не считать легкого покалывания в ягодице, ноющей боли в спине и небольшой царапины на ноге. Вечером доктор уложил БДД в постель в его доме-дереве (построенном из вяленой и опрысканной креозотом рыбы), и тот уже на следующее утро без посторонней помощи спустился по лестнице и стал лепить снежную бабу; он всегда так поступал зимой по утрам, если позволяла погода.

Между тем Еще Более Безумная Тетя Мод, находившаяся внутри своей полой коровы, чувствовала себя совершенно разбитой. Она прижимала к себе Малькольма и тормошила его, беспрестанно повторяя: «Что я наделала? Что я наделала?» Все попытки успокоить ее оказались совершенно бесполезными.

Было время, когда мама Эдди взяла себе за правило регулярно есть сырой лук; когда этот период закончился и она изменила режим питания, Еще Более Безумная Тетя Мод собрала оставшиеся луковицы и подвесила их на ниточках — по одной — к «потолку» живота Марджори на разной высоте, как конские каштаны. Ничто не доставляло ей такого удовольствия, как возможность сидеть дома в тихие темные вечера и стукать по подвешенным луковицам носом Малькольма, напевая при этом популярные мелодии; каждая луковица каким-то образом представляла для нее ту или иную ноту.