Ужасный день

Поэтому демоны испуганно смотрели на Тенгеля Злого, обещали ему служить и во всем подчиняться — но не могли рассказать.

И тогда он в ярости отправил их всех в пустое пространство, где так долго пребывал в свое время Тамлин. Но Тронда он все же отправил в Великую Пасть, поскольку это было худшим наказанием, которое он знал.

И это наказание действительно было страшным.

Пока Линкс рыскал среди воинов армии Таргенора, маленькая группа продвигалась дальше, не догадываясь о том, что Тенгель Злой послал отряд, чтобы преградить им путь в долину.

Но этот отряд выбрал неверный путь, так что все шестеро не были пока обнаружены.

К полудню они вышли на высокое плато, в дикую и пустынную местность. Горный массив, который они видели издалека, возвышался теперь прямо перед ними, вздымаясь к тяжелым тучам. Вся местность представляла собой скопление выветрившихся скал, валунов, расселин, пещер и глубоких трещин.

Подъем вверх был очень утомительным. На краю скального выступа они остановились, чтобы передохнуть.

— У наших врагов есть лошади, — сказал Ян. — Нам бы тоже не помешало иметь их в такой ужасный день.

— Да, — ответил Натаниель. — Неплохая мысль.

Габриэл ничего не сказал. Его подавлял вид этой мрачной равнины, на которую всего лишь час назад опустился какой-то странный туман, а потом снова рассеялся. Его разрывала на части тоска по дому, как это бывало с ним всякий раз, когда погода портилась, когда он мерз и был голоден.

— Ужасный день… — медленно произнес Руне. — Иначе его никак не назовешь. Нашим друзьям сегодня пришлось нелегко.

— Да, я это знаю, — ответил Натаниель. — Страшно подумать, как мало нас теперь осталось. Тронда и его демонов больше нет. Возможно, нет и таран-гайцев. Многих, многих теперь не стало… Нет, я просто не осмеливаюсь думать об этом! Мы должны сконцентрироваться на нашей задаче. Но мы и в самом деле устали, нам не помешало бы сейчас обзавестись лошадьми!

Рассеяно глядя куда-то мимо них, Тува сказала:

— Калевала… Мы должны сделать то, что сделал Леммикайнен, в плену в ледяной пустыне, в Пойоле, в краю первобытного язычества.

— И что же он тогда сделал?

— Именно то, о чем вы сейчас говорили. Я не помню первых строк, касающихся возвращения Леммикайнена домой, но продолжение мне известно. У Сибелиуса есть произведение, называемое «Леммикайнен возвращается домой», которое я очень люблю. Поэтому я и выучила эти строки наизусть. Ну так вот: Леммикайнен умел колдовать. Он…

…сделал жеребца из грусти,

вороных коней из скорби,

седла сделал из несчастья,

и из зависти — уздечку.

На коня вскочил проворно,

ухватив его за гриву;

во всю прыть он прочь понесся

вместе с верным другом Тьерой,

он по берегу понесся,

по песку, вздымая брызги,

к милой матушке, той самой,

что, родив, вскормила грудью…

— Мама! — завопил Габриэл и заплакал навзрыд.

9

Габриэлу сказали много утешительных слов, хвалили его за то, что он толковый, смелый. Говорили, как они все хорошо понимают его тоску по дому. Они сказали ему, что и сами разделяют его чувства — по крайней мере те, у кого был хоть какой-то дом. По дому нельзя не тосковать.

Идя по плато, они услышали позади себя чьи-то шаги. Все моментально спрятались за большой камень.

Кто-то шел и вполголоса бранился. И когда она — а это была женщина — подошла ближе, они услышали ее сердитое бормотанье:

— Но чтобы я была вместе с Ханной? Никогда! Этому не бывать!

Выглянув из своего укрытия, они приветствовали Вегу. Она резко остановилась, вид у нее был ужасно виноватым.

— Я просто прогуливаюсь здесь. И я даже не думала, что встречу вас. Что вы здесь делаете?

Руне спокойно ответил:

— Разумеется, ты отправилась на прогулку без Ханны. Это было бы пыткой для вас обеих. У тебя будет свой собственный дом, со слугами и всем, что ты пожелаешь.

Вега недоверчиво уставилась на них.

— Вы дурачите меня? Они покачали головами.

— А ведь я не сказала им, где вы, — торопливо произнесла она. — Он хотел это знать, но я показала ему неправильный путь.

— Большое спасибо тебе за это, — серьезно произнес Натаниель, — и все остальные тоже поблагодарили ее.

— Да, и это потому, что он не был ко мне расположен. Я поняла, что он не хочет для меня ничего делать. Лучшее, что он мог предложить мне, так это служить ему. Не желаю я быть ничьей слугой!

— Тебе будут оказаны все почести, которые ты заслуживаешь, при условии, что ты будешь с нами дружелюбной.

— Я могу быть дружелюбной, если захочу, — пробормотала Вега. — Но если никто никогда не бывал со мной дружелюбной, то почему я должна быть такой?

Пожав ей руку, Тува сказала:

— Ты просто прелесть, Вега! Мы рады принять тебя!

— Да, он был такой мерзкий. Он ничего не давал мне. А тот, другой… Тот был тоже отменным негодяем. Но почему они так вели себя, я не знаю.

— Все говорят об этом Линксе, что вид у него должен быть таким ужасным, но никто не может сказать, почему, — перебила ее Тува. — Неужели никто не может описать, как он выглядит?

— Но ведь ты же сама видела его! — сказала Халькатла. — Дважды на обочине дороги. Ты можешь описать его внешность?