Ужасный век. Том I (СИ)

Гретель продолжала изучать аркебузу. Осмотрела замок, потрогала рычаг. Повращала в руках, любуясь отражением света на полированном дереве и матовой стали. Ясное дело, аркебуз она в жизни видала множество. Потому Игги надеялся, что Гретель интересно именно его оружие.

Она и ещё кое-чего видала достаточно. Потому Игги надеялся…

— Обожаю, да. Кто мы без оружия? Жалкие людишки в огромном злобном мире. Большие люди собирают армии, считают барыши, политикой занимаются. На нас глянь — кто мы? Грязь из-под ногтей. Ничто. Но это если без оружия! С оружием… Пуле-то без разницы, кто есть кто. Рыцари, правители, все эти бооольшие люди… ба-бах!

Она рассмеялась. Упёрла приклад в плечо, направила ствол в потолок. Нажала на рычаг, будто выстрелила.

— Ми-шень-ки. Вот они кто, когда мы при оружии. Каждый говнюк, невесть чего о себе мнящий. Лорд-хренорд, рыцарь-херыцарь… Сраная, матушку его, ми-шень-ка. Бах! Вот что мне здесь всегда нравилось: глянешь на рекрутов… Мальчики как мальчики. Выстроит Люлья новобранцев: обнять и плакать! Сопли утирают, каждый третий без сапог, через одного ещё борода не растёт. Но они берут в руки оружие — и скоро превращаются в мужчин. Как ты.

Было приятно, что она видела в Игги мужчину. Сам десятник ещё не в полной мере ощутил себя таковым.

— Сколько людей ты убил, Игги?

— Ну… я не знаю, честно говоря.

— Понятное дело. Но мне кажется, что уже достаточно. Ладно, а кого последним?

— Человека Мансура в Фадле. Ну… в том доме.

— Застрелил?

В подобревших было глазах цвета льда опять сверкнул тот тёмный огонёк. Кровожадный. Ей точно нравились такие истории… Самое время угодить, хотя Игги не привык хвастаться подвигами. Их на счету-то водилось всего ничего.

— Нет. Мечом убил.

— А как именно?

— В смысле?

Гретель положила аркебузу на стол, отхлебнула вина. Потом придвинулась к Игги, закинув ногу за ногу. Юноша старался смотреть ей в глаза, но выходило так себе — взгляд упорно опускался ниже, тут уж ничего не поделаешь. Естественно, Гретель это заметила. И ничуть не возражала против такого внимания: скорее даже подначивала.

— Ну расскажи мне, как? Голову ему снёс? Кишки выпустил? Расскажи. Хочу подробности!..

И в чём такой женщине откажешь?

— Ну, проткнул. Голову. Так получилось: меч ему прямо в рот попал.

— Ух ты!

Гретель вытащила из-за пояса кинжал: длинный и широкий, с круглой гардой. Оружие довольно серьёзное — большинство обозных жён носили клинки поменьше. Гретель глядела на лезвие: быть может, рассматривала своё отражение. А потом поднесла остриё к губам.

— В рот, говоришь. Звучит прям-таки… волнующе. Никогда такого не видела.

— Оно не то чтоб красиво вышло…

— Я ж и не сказала: «красиво». Я сказала: «волнующе». Ты такого слова не знаешь, что ли?

— Ну почему, знаю.

— Ну вооот…

Гретель запрокинула голову, прикрыла глаза. Остриё кинжала скользнуло вниз — от губ к подбородку, по шее, затем к груди. Легко, едва-едва продавливая кожу, но на самой грани того усилия, когда причинило бы порез. Игги не мог оторваться от этого движения.

Острая, холодная сталь на нежной, горячей коже. Великолепно.

— А я последнего вот этим кинжалом колола. Тоже в Фадле. Говнюк среди трупов прятался, ты представляешь? Вообще-то он не так умер. Башку ему разбила в итоге. Бух! И мозги туды-сюды. Такое-то ты всяко видал.

— Слушай, а как ты попала в отряд?

Поди объясни, зачем Игги задал такой вопрос. Просто вдруг в голову пришло. У самого-то об том не водилось интересной истории, потому вечно всех спрашивал.

Гретель нехотя приоткрыла глаза.

— Не от хорошей жизни, милый. Дерьмовая история. Может, когда-нибудь расскажу… Давай не сейчас, ладно?

— Ладно-ладно. Извини.

— Не за что извиняться. Кому извиниться стоило, те уже… извинились. Ублюдки. Не важно. Это было очень давно.

Она убрала кинжал, взялась за кружку и мило сморщила носик: почти пусто! Игги уж было хотел сказать: мол, сейчас кликнет, чтобы налили ещё. Но Гретель его опередила:

— Шум, гам. Пошли куда потише? Может, расскажу тебе чего интересного. Или ты мне. Или ещё чем развлечёмся, а?..

***

Ирма упала на ушибленный ещё вечером бок — и это было очень больно. Воздух в сжавшейся от удара груди чуть лёгкие не разорвал. Рёбра, кажется, хрустнули. Но она всё ещё оставалась живой.

Наверху Идвиг сражался с мураддинами, и помочь ему было уже нечем. Нужно спасаться самой. Он поступил так, как поступил, с одной целью: чтобы Ирма выжила. Не годится разочаровывать.

Еле-еле приподнявшись, Ирма первым делом сбросила туфельки на невысоких каблуках. От них теперь только вред. Осмотрелась. Похоже, с этой стороны в саду ни души — до ворот далеко, а вот та самая калитка рядом. Нужно бежать, хоть куда-нибудь — подальше отсюда, к лагерю или в другое место, где есть свои. Но через ворота… это рискованно.

Слишком рискованно. Ворота наверняка стерегут.

Превозмогая боль, женщина поднялась на ноги и побежала к густо растущим деревьям. Хоть и хотелось спешить в совсем другую сторону, найти Шеймуса — но это сейчас просто глупо. Во дворце её наверняка ждёт только смерть.

И вдруг… нет. Нет, этого не может быть. Даже думать не смей.