Ужасы французской Бретани

Для нее весьма важной оказалась принадлежность сказочного дикаря к лесу. Да и литературные памятники Средневековья, включая истории о лесных жителях, местами удачно вписываются в инициацию. Не будем отрицать их зависимость от сказок. Например, в шотландской балладе «Росуэлл и Лилиан» (XV в.) король заключает трех рыцарей-изменников в темницу, где они дичают и зарастают волосами. Принц выпускает их оттуда тем же способом, что и в сказках. А в романе о Персевале (XII в.) Е.М. Мелетинский сумел отыскать ритуальный диалог посвященных и неофита. Происходит он, естественно, в лесу, в роли неофита выступает Персеваль, в роли посвященных — встреченные им рыцари. В сказке на юношу накинулись бы не рыцари, а дикари или иные «члены тайного мужского союза»[41].

Мерлин и его коллеги вроде бы никого не учат и не посвящают. Но ведь вы знаете, с кем обычно ассоциируется Мерлин? Конечно, с друидом. А друиды обучали молодых людей вдали от человеческого жилья, в глубине пещер и лесов. На это намекает римский поэт Лукан, говоря, что место их жительства — «сокровенные леса и рощи, куда они удаляются». По свидетельству Помпония Мелы, в конце I в. друиды уходили в леса, чтобы тайком наставлять в священных знаниях детей знатного происхождения.

Друид выглядит достойно и солидно. Лохмотья белого цвета, висящие на бретонском Мерлине, по-видимому, друидического происхождения. Но сибирский шаман, участвующий в инициации, по словам Элиаде, «постоянно ищет одиночества, становится мечтателем, любит блуждать по лесам или иным пустынным местам, у него начинаются галлюцинации, он сочиняет поэтические тексты и поет их сам себе… случается, что такой человек впадает в ярость или безумие, теряет контроль над собой, бежит в лес, живет там долгое время, питаясь корнями деревьев, бросается то в воду, то в огонь, наносит себе раны». Добавьте сюда новичков, удирающих с поля боя, и от таинственного дикого человека не останется и следа!

К счастью, легенды и сказки содержат ряд деталей, которые не могут быть приписаны отшельнику, пьянице, сумасшедшему или руководителю обряда.

Пропп называет Медного Лба хозяином зверей. В некоторых сказках царь хочет выведать его охотничьи секреты, а посевы дикарь травит потому, что принадлежит к старому лесному миру, враждебному новой земледельческой религии. Однако большинству его коллег звери не подчиняются, за исключением коня, подаренного им принцу. В сказке братьев Гримм лес, где живет Железный Ганс, «молчаливый и одинокий; изредка только орел над ним поднимется либо ястреб взлетит». В других сказках сидящий в болоте дикарь подстерегает зверей, а те его сторонятся.

Галльский барельеф с изображением бога Цернунна (I в.)

Убегают они и от Суибне, а Мерлин не всегда с ними справляется и позорно падает в реку со спины оленя. Но это бывшие люди, а вот непонятные дикари из «Мабиногиона» и «Ивейна» запросто управляют животными. При этом дикарь из «Ивейна» называет себя человеком, и в его облике, по наблюдению Ле Гоффа, наличествует ряд новых черточек в сравнении с валлийским коллегой, одна из которых — выпас быков, хотя и свирепых, но хорошо знакомых людям тварей, а не львов и змей.

Мерлина сопоставляют с кельтским богом Цернунном, имеющим неограниченную власть над дикими зверями. Цернунн наделен зооморфными чертами — в первую очередь ветвистыми рогами. Рассмотренные нами существа обладают лишь одним устойчивым признаком — перьями. Черта эта, казалось бы, вновь роднит их с друидами, которые в Ирландии носили одежду из птичьих перьев, а также с шаманами Сибири и Северной Америки. Но я соглашусь с Михайловой: перья свидетельствуют, прежде всего, о быстроте передвижения этих созданий. К тому же, по сведениям автора «Королевского зерцала», они вырастали у безумцев (если угодно, друидов и шаманов), а не у дикого человека, поросшего шерстью[42].

Быстрота — прерогатива беспокойных мертвецов и других выходцев с того света. В Бретани восставшие из могилы покойники могут необычайно быстро двигаться, а сильный порыв ветра наводит на мысль о промчавшемся мимо злом духе. Войско Херлетингов и Дикая охота на бешеной скорости проносятся над землей. В виде птицы изображается призрак человека, умершего неестественной смертью или связанного при жизни с погребальным ритуалом (в Ирландии — профессиональные плакальщицы). Иногда в облике птицы предстает банши и даже Айку. Во французских сказках, относящихся к типу 502, птица может подменять дикого человека, а в Бретани эту птицу зовут Мерлин [43]. Не забудем также, что демонический родитель Мерлина оплодотворяет монахиню, обернувшись птицей.

Таковы первые, очень слабые указания на инфернальную сущность лесного человека. Подтвердятся ли они в дальнейшем?