Ужасы французской Бретани

Смех мгновенно оборвался, а волосы на голове парня зашевелились. Потирая ушиб, он дополз до своего места, и ночное бдение продолжилось. Его участники старались заткнуть уши и закрыть глаза. Никто не рискнул зажечь свечи, и комната оставалась погруженной во тьму. Не прозвучало ни слова, не было прочитано ни одной молитвы. Наступившую тишину нарушали долетавшие откуда-то постукивания, скрипы и шорохи. И лишь когда в окнах забрезжил рассвет, люди стали приходить в себя. Их взглядам предстали раскрытые всюду двери и труп владельца Лескаду. Он был раздет и лежал на полу, поскольку кровать отсутствовала. И вообще в комнатах было девственно чисто.

Родные и близкие покойного решили, что за ним приходил дьявол. Самым жутким казалось то, что лукавый не тронул тело, хотя и забрал всю одежду и мебель.

Вид на замок Комбург. Фото начала XX в.

Призрак бывшего владельца посещал по ночам замок Комбург (Иль и Вилен), расположенный на небольшом холме рядом с озером Транквиль. В 1761 г. замок перешел в собственность Рене Опоста де Шатобриана (1718–1786) из Сен-Мало, чьим младшим сыном был Франсуа Рене де Шатобриан (1768–1848), автор «Замогильных записок», в которых он поделился своими впечатлениями о замке.

Отец писателя был типичным бретонцем — строгим, угрюмым, замкнутым в себе. В ненастную погоду в Комбург месяцами не наведывался никто из гостей. Франсуа, хотя и унаследовал от отца крепкую веру и философскую рассудительность, не остался равнодушным к общественным благам, что и подтвердил своим активным участием в политике. Поэтому безлюдный замок навевал на него тоску. «Вместо того чтобы приблизить к себе семью и челядь, — жаловался на родителя Франсуа, — он расселил всех по разным концам здания… я ютился в… уединенной келье, на самом верху лестничной башенки, ведшей из внутреннего двора в разные крылья замка».

Именно в этой башне, по рассказам слуг, объявлялся «некий граф де Комбург с деревянной ногой, умерший триста лет назад… порой, говорили они, его деревянная нога разгуливает одна в сопровождении черного кота». Согласно бретонским поверьям, черный кот, сопровождающий мертвеца, не кто иной, как ма-тагот — это он не дает покоя душе усопшего.

В XIX в., уже после смерти автора «Записок», легенду откорректировали. Была идентифицирована личность призрака. Просвещенные слуги Шатобриана по привычке относить все ужасы к эпохе Средневековья состарили одноногого графа на двести пятьдесят лет. А он жил в замке за полвека до рождения Франсуа. Это Мало Опост де Коэкен (1679–1727), лишившийся правой ноги в битве при Мальплаке (1709). Возможно, он гоняется по замку за своей призрачной конечностью по аналогии с сэром Эдмундом Верни из Англии, разыскивающим свою отрубленную в сражении руку[52].

Кота же из приспешника Сатаны разжаловали в заурядную животинку, якобы принесенную в жертву во время строительства замка. Соответствующая мумия была обнаружена в каменной кладке XVI столетия при реставрационных работах в 1876 г. Вторая половина XIX в. благоприятствовала такого рода находкам. Кульминацией скелетной лихорадки, как мы помним, явился склад детских костей в Тиффоже.

Юный Франсуа не встретил ни графа, ни его ногу, но получил массу впечатлений от часов, проведенных в одиночестве на вершине старинной башни: «В безлунные ночи я видел в окне только маленький клочок неба, на котором светились несколько звезд. Если же на небосклоне показывалась луна, лучи ее перед заходом дотягивались сквозь ромбовидные окна до моей кровати. Совы, перелетая с башни на башню, то и дело заслоняли от меня луну, и тени их крыльев рисовали на моих занавесях движущиеся узоры. Живя на отшибе, у входа на галереи, я жадно ловил все ночные шорохи. Иногда ветер словно бежал легкими шагами; порой у него вырывались стоны; внезапно дверь моя сильно сотрясалась, из подземелья доносился вой, немного погодя шум затихал, но вскоре повторялся снова».

Атмосфера уснувшего замка беспокоила и других членов семьи Шатобриан. Перед тем как разойтись по своим комнатам, мать и сестра просили Франсуа «заглянуть под кровати, в камин, за двери, обойти соседние лестницы, проходы и коридоры» — все те места, где могут притаиться бесплотные духи или их единомышленники из мира людей.

Франсуа сумел побороть страх. Своей выдержкой он обязан идеальному воспитанию, данному отцом и матерью. Эти достойные люди не в пример умникам эпохи Просвещения не старались убедить сына в том, что привидений не существует, а принуждали их не бояться. «Неужто господину шевалье страшно?» — с ироничной улыбкой спрашивал его отец, после чего Франсуа готов был лечь спать рядом с покойником. «Дитя мое, на все воля Божия: вам нечего бояться злых духов, покуда вы чтите Господа», — наставляла его матушка, и вековая мудрость этих слов помогала лучше всех доводов реалистов, уповающих на свою образованность. Родовая гордость и вера в промысел Божий, руководившие бретонцами, делали их не только восприимчивыми к иному миру, но и надежно защищенными от пришельцев оттуда.